Том 2 Иван Иванович

— Зажимал всякую инициативу! — говорил с сильным акцентом якут, директор животноводческого совхоза. — Мы приезжали в райком со страхом. Разве так годится? Был товарищ Скоробогатов сам у нас в совхозе, посмотрел, дал указание отвести землю в долине под посевы. Мы доказательства представили, что там нельзя. Никаких доводов. Пришлось вспахать часть лугов. Летом, когда оттаяла почва, пошла «черная вода», речка наша поднялась. Погубила посевы. Совхоз понес убыток. Теперь будет беда с сеном…

«Не ошибается тот, кто ничего не делает», — записал в блокнот Скоробогатов, отметив это место для заключительного слова.

Но заключительную речь он произнес почти машинально, понимая, что теперь его слова ни до кого не дойдут, и потому только пытался пояснить отдельные выпады.

Подкосило его выступление представителя обкома. Когда тот поднялся из-за стола президиума, Никанор Петрович со смутной надеждой уставился в энергичное лицо, увенчанное пышной шапкой седоватых волос. Крепко сколоченная фигура обкомовца, неторопливые движения его больших рук, открытый, ясный, немного усталый взгляд — все вдруг привлекло Скоробогатова.

«Свой, рабочий парень!» — проникаясь симпатией, подумал Скоробогатов, растерявшийся было от неожиданного одиночества.

Именно этот короткий самообман усилил жестокость удара: обкомовец, действительно рабочий в прошлом, коротко суммировав отдельные выступления, прямо обвинил Скоробогатова в диктаторстве.

— Такие методы руководства, — сказал он, — нарушают отношения партии с массами. А чему нас учил товарищ Ленин? Он говорил, что эти отношения определяются взаимодоверием, что партия должна, чутко прислушиваясь к массам, не командовать ими, а убеждать прежде всего. Скоробогатов установил особый стиль работы: угрозы, окрики, оскорбления со ссылками на неограниченные права секретаря райкома. Он требовал признания своего авторитета, а не стремился заслужить его. Подобное руководство не может быть длительным. И мы видим это на данном, конкретном примере. Политическая активность партийной массы, рост сознания рабочего класса и нашей интеллигенции, перемена в психологии и положении крестьянства — требуют от нас, членов партии, особенной чуткости. А Скоробогатов преступно зазнался: возвеличивая свое «я», оторвался от партийной и беспартийной массы. И это поставило обком перед необходимостью сделать соответствующие оргвыводы…

После такой отповеди трудно было выступать, и кое-как «закруглись», Скоробогатов пошел на место. Вся его внушительность сразу пропала: плечи съежились, глаза утратили неподвижно-холодное выражение.

— Скис! — шепнул Мартемьянов Логунову, который без сожаления, но и без злорадства глядел в ссутуленную спину бывшего секретаря райкома.

53

Логунов вышел из машины и осмотрелся: перед ним в лесистой долине, тронутой осенней желтизной, раскинулись постройки якутского наслега. Одинокие юрты серели кое-где и на высоком берегу речки, окруженные стогами сена.

— Пойдемте в сельсовет! — сказал Логунов спутникам и, взяв из машины портфель и небольшой сверток, первым двинулся по узкой тропинке вниз от шоссе, разрезавшего нагорье. Влюбленный в свой рудник, неожиданно став секретарем райкома, он все еще чувствовал растерянность. Ему поручили сложную, большую работу, в которой не так-то легко было разобраться. Хорошо, что раньше он не ограничивался интересами только одного рудника: производство в целом и сельское хозяйство тоже интересовали его, поэтому он никогда не отделял себя от жизни района. Он знал соседей по встречам на совещаниях, партийных конференциях и сессиях райисполкома и принимал близко к сердцу их успехи и неудачи.

— Этот феодал разогнал-таки лучшие кадры, — с горячностью высказывался он о бывшем директоре якутского совхоза. — Надо убрать его самого, пока не поздно. Я бы рекомендовал вниманию товарищей кандидатуру агронома Амосова.

И Амосов, молодой якутский специалист, направленный в совхоз, блестяще выправил пошатнувшееся хозяйство.

Да разве только однажды приходилось Логунову вмешиваться в общерайонные дела! Но теперь он сам непосредственно отвечал за все, что творилось в районе, и от одной мысли об этом становилось жутковато.

«Опыта не хватает! — думал Логунов, шагая по плотно утоптанной дорожке. — Как найти основное звено, за которое следует ухватиться?»

Придержавшись за куст над крутым уступом, он наколол руку и лишь тогда увидел густой кустарник, затянувший по местам порубок склон горы: шиповник в позолоте тонкой листвы, унизанный алыми, прозрачными на солнце ягодами.

— Сколько его тут! А по берегам рек смородины гибель! Организовать бы выработку витаминов! Приятнее стланика, особенно для ребятишек. Надо поговорить с Иваном Ивановичем и с председателем райсовета. Здесь же в наслеге и организовать.

Логунов попытался представить себе лицо председателя здешнего сельсовета, но не вспомнил. Председателя колхоза он тоже не знал. Это огорчило его.