Читаем Том 2. Кащеева цепь. Мирская чаша полностью

Замысел «Мирской чаши» относится к осени 1921 года, когда Пришвин задумывает написать книгу в форме дневника, в который были бы «вкраплены» художественные произведения. И декабря 1921 года Пришвин, продолжая размышлять над будущей своей книгой, пишет, что хотел бы изобразить в ней себя самого в «образе хранителя Музея усадебного быта, помещенного в пяти уцелевших от разгрома комнатах большого Алексннского дома». В той же дневниковой записи Пришвин пытается для себя определить, как в его новом произведении субъективное «Я» автобиографического рассказчика, от лица которого будет вестись повествование, должно сочетаться с объектом отображения; Для Пришвина это проблема соотношения духовного и материального. «Я, – размышляет он, – как бы сторонний среди оседлых местных людей, мне кажется (эта теория мне очень помогает), что это Я находится и в каждом из оседлых, только в постоянных заботах о существовании они забывают это Я и подменяют его другим, противоположным существом, которое мне представляется как Не-Я <…>. Конечно, и я соприкасаюсь с миром полезностей, а они не сознают и даже презирают и ненавидят свое бесполезное (духовное) Я». Однако в процессе работы Пришвина над «Мирской чашей» соотношение между автобиографическим героем Алпатовым и изображаемой Пришвиным средой претерпевает существенные изменения. В этой связи любопытно отметить, что, хотя автор и относит изображаемые в «Мирской чаше» события к 1919 году, конкретный материал таких глав, как «Ампирный дворец», «Музей усадебного быта», «Сфинкс», «Чан», «О хлебе едином», относится к 1921 году, что подтверждается дневником писателя. Именно эти главы повести свидетельствуют о том, что Пришвин, отмечавший даже малейшие перемены в жизни деревни и в сознании крестьянства, освобождается от некоторых мучивших его сомнений. Так, например, в главе «Раб обезьяний» Пришвин высказывает опасение, что народ, освобожденный Великим Октябрем от векового рабства, долгое время не сможет перейти от труда «рабьего», подневольного – к труду свободному. Социалистическая революция в России избавила крестьян от гнета помещиков, но как скоро народ осознает себя новым хозяином? Этот вопрос очень волновал Пришвина. Еще в рассказе «Адам» (1918) он изображает бессмысленный разгром мужиками покинутой барином помещичьей усадьбы. Особенно тревожит Пришвина проблема охраны природы и разумного, бережного использования ее богатств. С этого и начинается повествование. Однако довольно скоро Пришвин убеждается, что возникший в его сознании образ «Раба обезьяньего» (так первоначально Пришвин хотел назвать свою повесть) все более и более вступает в противоречие с тем конкретным жизненным материалом, которым наполняется его новое произведение. И Пришвин дает повести иное заглавие – «Мирская чаша», символизирующее братство, единство людей, которые через страдания, муки, лишения идут к новой, счастливой жизни.

Перейти на страницу:

Все книги серии Пришвин М.М. Собрание сочинений в 8 томах

Похожие книги

На заработках
На заработках

Лейкин, Николай Александрович — русский писатель и журналист. Родился в купеческой семье. Учился в Петербургском немецком реформатском училище. Печататься начал в 1860 году. Сотрудничал в журналах «Библиотека для чтения», «Современник», «Отечественные записки», «Искра».Большое влияние на творчество Л. оказали братья В.С. и Н.С.Курочкины. С начала 70-х годов Л. - сотрудник «Петербургской газеты». С 1882 по 1905 годы — редактор-издатель юмористического журнала «Осколки», к участию в котором привлек многих бывших сотрудников «Искры» — В.В.Билибина (И.Грек), Л.И.Пальмина, Л.Н.Трефолева и др.Фабульным источником многочисленных произведений Л. - юмористических рассказов («Наши забавники», «Шуты гороховые»), романов («Стукин и Хрустальников», «Сатир и нимфа», «Наши за границей») — являлись нравы купечества Гостиного и Апраксинского дворов 70-80-х годов. Некультурный купеческий быт Л. изображал с точки зрения либерального буржуа, пользуясь неиссякаемым запасом смехотворных положений. Но его количественно богатая продукция поражает однообразием тематики, примитивизмом художественного метода. Купеческий быт Л. изображал, пользуясь приемами внешнего бытописательства, без показа каких-либо сложных общественных или психологических конфликтов. Л. часто прибегал к шаржу, карикатуре, стремился рассмешить читателя даже коверканием его героями иностранных слов. Изображение крестин, свадеб, масляницы, заграничных путешествий его смехотворных героев — вот тот узкий круг, в к-ром вращалось творчество Л. Он удовлетворял спросу на легкое развлекательное чтение, к-рый предъявляла к лит-ре мещанско-обывательская масса читателей политически застойной эпохи 80-х гг. Наряду с ней Л. угождал и вкусам части буржуазной интеллигенции, с удовлетворением читавшей о похождениях купцов с Апраксинского двора, считая, что она уже «культурна» и высоко поднялась над темнотой лейкинских героев.Л. привлек в «Осколки» А.П.Чехова, который под псевдонимом «Антоша Чехонте» в течение 5 лет (1882–1887) опубликовал здесь более двухсот рассказов. «Осколки» были для Чехова, по его выражению, литературной «купелью», а Л. - его «крестным батькой» (см. Письмо Чехова к Л. от 27 декабря 1887 года), по совету которого он начал писать «коротенькие рассказы-сценки».

Николай Александрович Лейкин

Русская классическая проза