Том 2. Налегке

Это, впрочем, легче себе представить, чем то, во что обошелся весь этот лес, — ведь его пришлось рубить в сосновых рощах за озером Уошо, везти его оттуда и переваливать через гору Дейвидсон — один транспорт чего стоил! — затем обтесать и спустить в огромную пасть шахты и там наконец возводить из него крепь. Двадцати солидных состояний не хватило бы на крепление какого-нибудь одного из крупнейших серебряных рудников. Испанцы говорят, что, для того чтобы разрабатывать серебряный рудник, надобно иметь золотой. Справедливая пословица! Участь нищего владельца серебряного рудника воистину достойна жалости, если только ему не посчастливится этот рудник продать.

Я назвал подземную Вирджинию городом. Компании «Гулд и Карри» принадлежал всего один рудник из множества других, проходящих под улицами Вирджинии. Однако мрачные штреки и штольни его составляли в общей сложности пять миль, а «население» — пятьсот рудокопов. Если же взять весь подземный город, то протяженность его улиц составляла около тридцати миль, и населяли его пять или шесть тысяч человек. В настоящее время часть этого населения работает на глубине от тысячи двухсот до тысячи шестисот футов под Вирджинией и Голд-Хиллом и принимает сигналы от управляющего сверху по телеграфу, наподобие наших пожарных команд. Время от времени кто-нибудь проваливается в шахту глубиной в тысячу футов. В таких случаях оповещают наследников.

Чтобы попасть в один из этих рудников, нужно либо пройти штольней примерно полмили, либо, если вы предпочитаете более быстрый способ, стать на небольшую платформу и ринуться на ней в шахту, — ощущение такое, точно вы прыгнули в пролет колокольни. Спустившись на дно, вы берете в руки свечку и движетесь по штольням и штрекам, в которых копошатся люди, раскапывая и взрывая породу; вы смотрите, как они нагружают бадьи огромными глыбами камня и отправляют их наверх, — этот камень и есть серебряная руда; выбираете несколько приглянувшихся вам камешков на память; восхищаетесь удивительным деревянным креплением; постоянно напоминаете себе, что вы находитесь в недрах горы и что между вами и дневным светом тысяча футов земли; со дна шахты вы с «галереи» на «галерею» карабкаетесь по бесконечным отвесным лесенкам; и когда наконец ноги отказываются вам служить, вы валитесь на вагонетку, которая везет вас по тесной, как сточная труба, наклонной шахте к дневному свету, и вам кажется, будто ваше тело пропускают сквозь длинный узкий гроб, которому нет конца. Наверху вы видите людей, занятых приемом бадей и вагонеток, прибывающих снизу; рабочие сваливают породу в огромные лари, стоящие в ряд, емкостью в шесть тонн каждый; под ними стоят фургоны, в которые порода грузится из ларей через люки и желоба; затем фургоны тянутся со своей драгоценной поклажей по длинной улице — к фабрикам. Вот и вся ваша экскурсия. Можете больше не спускаться в шахты, вы видели все, что можно видеть. Если же вы позабыли, как руда перерабатывается в серебряные слитки, то можете перечитать мои главы об Эсмеральде.

Конечно, в этих рудниках случаются иной раз обвалы, и тогда есть смысл рискнуть и спуститься в один из них, чтобы увидеть, какие разрушения способна произвести гора своим весом. Я как-то напечатал свои впечатления об этом в «Энтерпрайз»; приведу отрывок из своей статьи: