Том 2. Невинный. Сон весеннего утра. Сон осеннего вечера. Мертвый город. Джоконда. Новеллы

Зачем он приехал? Чтобы опять взять его у меня? Отнести его к его матери? Да, да… к матери… На нем нет крови, ни капли крови! Вся кровь на мне… я вся залита кровью… Смотрите, смотрите… мои руки, мои плечи, моя грудь, мои волосы… Я захлебываюсь в его крови! Ах, только бы она не проклинала меня; передайте ей все, что я сделала для ее умирающего сына… Я не бросила его… Она не должна проклинать меня за то, что смертельный удар не достиг до меня и не пронзил и моего сердца! В течение одного часа я умирала тысячи раз. Все мое тело, это — одна громаднейшая рана. У меня самой, в моих венах не осталось ни капли крови… Я не живая… Скажите ей, что я больше не живая… Я чувствовала, как в мое тело проникла его смерть и как всю меня наполнил холод могилы; я чувствовала, как кости мои гнулись под тяжестью его тела… Это тоже смерть, тоже смерть! Скажите ей, что он не страдал в час смерти… Скажите ей, он заснул блаженным сном в моих объятьях!.. Ах, скажите ей, что я сумела дать ему безмерное блаженство, когда забывают обо всем в мире! Упоенный счастьем, он закрыл свои глаза на моей груди, чтобы никогда больше не раскрывать их!.. А я, я снова открыла свои глаза, чтобы последний раз взглянуть на него… Из горла его лилась на меня пламенная и чистая кровь его сердца и тела и душила меня, и насквозь пропитала мои волосы… она заливала мою грудь, и вся я затонула в море крови… Ах, в жилах его было столько крови! И вся она вылилась на меня, на мое тело, на мою душу, вся до последней капли… Мне безумно хотелось кричать в отчаянии, но я стиснула зубы, я подавила крик, чтобы кто-нибудь не пришел и не отнял бы его, не вырвал бы его из моих объятий, не положил бы его в гроб… Скажите, скажите матери, как я поступила, и пусть она не проклинает меня… И скажите ей: я радовалась, когда мне казалось, что я могу быть задушенной его горячей кровью, еще трепещущей, еще живой!.. Но потом… потом… Что значит трепет смерти в сравнении с первой дрожью, пронизавшей все мои кости, когда я почувствовала, что тело, которое я сжимала в объятиях, стало терять теплоту?.. Я все еще сжимала его, прижимала его к своей груди и чувствовала, как оно постепенно холодело, коченело, превращалось в труп, становилось ненужною вещью, куском льда… Он теперь ушел от нас навсегда, и ничто, ничто уже не вернет его к жизни, никогда, никогда…

Колени ее судорожно дрожат, и она падает на пол. Беатриче, которая закрыла свое лицо руками, услышав шум падения, бросается к сестре, поддерживает ее и хочет поднять. Теодата, которая еще до этого появилась на пороге и тихо плакала, также бросается к ней и поддерживает ее.

Безумная умоляюще протягивает руки к Вирджинио, который от страха и волнения не в силах ни двигаться, ни говорить.

Ах, скажите ей, скажите ей это… Чтобы она меня не проклинала! Отнесите и меня в могилу, похороните вместе с ним… я больше не живая!.. Вы не можете похоронить его, если не похороните меня вместе с ним, потому что на мне вся кровь его, все то, что составляло его жизнь…

С силой вырывается из рук, которые держат ее и стараются приподнять.

Нет… Нет!.. Оставьте меня, оставьте!.. Не трогайте меня!.. Они хотят повести меня к воде… Нет, нет!.. Не хочу! Оставьте меня так! Я хочу остаться так… Я хочу, чтобы мать его увидела меня такой…

Внезапно слабеет, готовая упасть в обморок; склоняется, касаясь пола виском.

…такой… похороненной…

В дверях слева появляется Доктор. Делает знак обеим женщинам, чтобы они отошли от лежащей на полу Изабеллы. Он ведет Вирджинио к тому месту, где он раньше сидел с Беатриче. Вирджинио садится и закрывает лицо руками. Беатриче медленно подходит к нему. Доктор наклоняется к Изабелле, которая кажется заснувшей, и дотрагивается до нее. Она словно спросонок ничего не соображает. Рот ее кривит судорога. Руки рассеянно скользят по вискам, губам и щекам.