IДень гас; в наряде голубомКрутясь бежал Гвадалкивир,И не заботяся о том,Что есть под ним какой-то мир,Для счастья чуждый, полный злом,Светило южное текло,Беспечно, пышно и светло;Но в монастырскую тюрьмуИгривый луч не проникал;Какую б радость одномуТуда принес он, если б знал;Главу склоня, в темнице тойСидел отшельник молодой,Испанец родом и душой;Таков был рок! – зачем, за что,Не знал и знать не мог никто;Но в преступленье обвинен,Он оправданья не искал;Он знал людей и знал закон…И ничего от них не ждал.Но вот по лестнице крутойЗвучат шаги, открылась дверь,И старец дряхлый и седойВзошел в тюрьму – зачем теперь?Что сожаленья и приветТому, кто гибнет в цвете лет?II«Ты здесь опять! Напрасный труд!..Не говори, что божий судОпределяет мне конец.Всё люди, люди, мой отец…Пускай погибну, смерть мояНе продолжит их бытия,И дни грядущие моиИм не присвоить – и в крови,Неправой казнью пролитой,В крови безумца молодой,Согреть им вновь не сужденоСердца, увядшие давно;И гроб без камня и креста,Как жизнь их ни была свята,Не будет слабым их ногамСтупенью новой к небесам.И тень невинного, поверь,Не отопрет им рая дверь.Меня могила не страшит.Там, говорят, страданье спитВ холодной вечной тишине,Но с жизнью жаль расстаться мне;Я молод, молод, – знал ли ты,Что значит молодость, мечты?Или не знал – или забыл,Как ненавидел и любил,Как сердце билося живейПри виде солнца и полейС высокой башни угловой,Где воздух свеж и где порой,В глубокой скважине стены,Дитя неведомой страны,Прижавшись, голубь молодойСидит, испуганный грозой!Пускай теперь прекрасный светТебе постыл – ты слеп, ты сед,И от желаний ты отвык;Что за нужда? – ты жил, старик;Тебе есть в мире что забыть!Ты жил! Я также мог бы жить!