Том 2. Последний из удэге

– Ты вот что, ты в бутылку не лезь, – сказал он партизану. – Насчет морды это я ведь так сказал. Бить морду за несознательность – это, брат, безобразие, и я бы этого не сделал. А сказал я это к тому, чтобы ты рабочих не оскорблял. К рабочим ты должен относиться, как к старшим товарищам своим. Понял?.. Твоя фамилия-то как?

– Снетков Павел… – несколько растерявшись, сказал партизан.

– Так-то вот, Снетков Павел. Понял теперь? Ну, прощай…

И Алеша торопливо сунул ему свою плотную ручку, которую тот с внезапной готовностью пожал.

II

На крыльце Алешу задержал дневальный.

– К Бредюку?.. Из города?.. Обожди маленько.

Через некоторое время дневальный вернулся.

– Пройди, что ли. Они на второй половине, – сказал он с лукавой улыбкой.

С чувством некоторого почтительного стеснения вошел Алеша в горницу к легендарному Бредюку. В горнице, вокруг стола, передвинутого от образов к двуспальной кровати, сидело в разнообразных позах человек пять командиров, – все они повернулись к Алеше. По красным их лицам, острой закуске на столе и запотевшим стаканам Алеша понял, что люди эти только что выпивали, а по случаю его прихода спрятали бутылки под стол или под кровать, – в другое время Алеша Маленький сам был не дурак выпить и знал, как делаются такие штуки.

– Товарищ Бредюк кто будет? – спросил он, притворившись, будто ничего не заметил.

На кровати сидел, обложенный со всех сторон пуховыми подушками, небольшого роста плотный человек в нижней рубашке, из расстегнутого ворота которой выглядывало необыкновенно нежное, белое тело.

– Бредюк я буду, – сказал он сильно простуженным голосом.

Алеша с плохо скрытым удивлением задержал на нем свои ежовые глазки. На голове у человека, назвавшего себя Бредюком, была темная засаленная кепка, надвинутая на лоб, – огонек лампы мешал рассмотреть выражение его глаз, – светлые, лихо закрученные усы выделялись на его широком красном лице.

– Вы, значица, из города? Так… Вот уже и из города к нам приехали! – сказал Бредюк с чуть заметной издевкой в голосе и повел усами.

Вокруг почтительно заулыбались, кто-то сдержанно кашлянул.

«Вот так гусь!» – все более изумляясь, подумал Алеша.

– А кто же именно вы будете? – после некоторого молчания спросил Бредюк.

– Зовут меня – Алексей Чуркин.

– А, Чуркин! – многозначительно сказал Бредюк. – Никогда не слыхивал… И зачем же вы пожаловали?

Алеша понял, что пришло время спасать не только личную свою честь.

– Подержи-ка сверточек, – вспыхнув глазками, сказал он и с неожиданным раздражением сунул сверток на колени сидящего с краю потного командира в тулупчике. – Это твоя вилка-то? Подвинь-ка селедочку!.. У нас, видишь ли, товарищ Бредюк, такой обычай: сначала человека с дороги накормить, а потом расспрашивать.

И Алеша Маленький яростно вонзил вилку во что-то ржавое и розовое.

Водворилась изумленная тишина. Сидящий с краю потный командир в тулупчике, держа обеими руками сверток, глупо смотрел на Алешу. Остальные косились на Бредюка.

– А ты сыми сверток, дурак, и уступи табурет товарищу! – простуженно сказал Бредюк.

– Парень-то свой, видать, – неуверенно сказал кто-то из командиров.

– Ты, может, выпьешь с устатку? – просипел Бредюк.

– Нет, уж воздержусь, – Алеша подавил вздох сожаления. – Да… Так приехал я от большевицкого комитета для связи, – сказал он, усаживаясь на подставленную ему табуретку, вылавливая вилкой ускользающий грибок, – для связи, для помощи…

– Ага, все-таки думает, значица, о нас большевицкий комитет! – льстиво просипел Бредюк.

«Гусь, это гусь», – снова подумал Алеша Маленький.

– Как дела у вас?

– Дела, вашими молитвами, ничего… Вот думаем на Шкотово наступать, силы стягиваем… Урминские-то пришли? – спросил Бредюк одного из командиров.

– С полчаса как прибыли…

– Это из-под станции Урмино?.. – Алеша пристально посмотрел на синенькую миску возле Бредюка. – Это не они обстреляли поезд сегодня?

– Должно, они… А что, побеспокоили малость?

– Посунь-ка вон ту мисочку, – сказал Алеша. – Курочка, что ли? Видать, не голодаете… Железную дорогу вы, стало быть, оголяете?

– Приходится.

– Так… Дорожка для эшелонов открытая, – беззлобно констатировал Алеша. – И вы, стало быть, думаете Шкотово за собой удержать?

– Вот, значица, представитель большевицкого комитету уже поучит нас, как воевать, – с деланной покорностью сказал Бредюк и повел усами. – Спасибо большевицкому комитету! Да ведь нам, милость ваша, только бы в Шкотове оружьишка, одежонки разжиться, а там мы снова на линию пойдем…

«Гусь и сукин сын, – окончательно решил Алеша Маленький, обгладывая крылышко, – а на Шкотово идут, должно быть, по глупому плану ревкома…»

– С ревкомом связь есть у вас?

– Есть связь… Он хоть нам и не нужен, ревком, а связи как не быть!.. Вот и инструктор от ревкому к нам приехал. Познакомься, Христя!

Алеша так и пронзил глазками сидящего через стол, заискивающе улыбнувшегося ему молодого человека в тужурке с блестящими пуговицами.

«Хорош представитель ревкома, который ни разу не вмешался, когда они меня тут допрашивали! И пьян как стелька…»

– Давно ты из ревкома?