Том 2. Последний из удэге

– Скажите майору Грехэму, что предложение его невыгодно для нас, – сказал он. – Майору Грехэму должно быть лучше меня известно, что в связи с уходом американских войск на участок Кангауз – Шкотово – Угольная охрана копей будет передана другим военным силам. Колчаковское командование не располагает собственными военными силами, а следовательно, в район копей будут брошены японские войска. Бездеятельность партизан на участке Кангауз – Шкотово – Угольная будет содействовать беспрепятственной переброске этих войск, а американские войска, фактически обеспечивающие эту переброску, будут делать вид полнейшего своего нейтралитета… Согласитесь, что нам нет никакого расчета принимать предложение майора Грехэма.

– Майор Грехэм мог бы отпустить тридцать комплектов белья и шестьдесят пар обуви, – невозмутимо отвечал лейтенант.

– Только в том случае, если американское командование сочтет возможным помочь нам известным количеством оружия для борьбы с японцами, – сказал Петр, прямо глядя в глаза лейтенанту, – только при этом условии мы сможем принять предложение майора Грехэма…

Пока велись переговоры, денщик разостлал на коврике белые салфетки, откупорил бутылку с вином и разложил бутерброды с икрой и ветчиной. Тучный майор, уже несколько раз с вожделением поглядывавший и на бутылку и на бутерброды и колебавшийся между соображениями вежливости и желанием покушать, наконец не выдержал и, захватив пухлыми пальцами бутерброд, начал грустно жевать его. Но когда лейтенант перевел ему последние слова Петра, глаза майора округлились, он отнял руку с бутербродом ото рта и несколько секунд с изумлением смотрел на Петра. Потом он и вовсе отложил бутерброд, и в голосе его появился такой басовитый клекот, что Петр приготовился уже к резкому выпаду со стороны майора.

– Майор Грехэм просит передать, что помощь оружием той или иной из борющихся сторон расходилась бы с политикой невмешательства, проводимой американскими войсками, – вежливо перевел лейтенант. – Но майор Грехэм мог бы подарить вам лично револьвер системы «Кольт» и сто патронов к нему…

«Вот купчишки проклятые!» – с веселым бешенством подумал Петр, и краска выступила на его кирпичных щеках.

– На этих условиях мы не можем принять предложение господина майора, – сказал он.

– Но майор Грехэм напоминает вам, что это будет означать начало военных действий между партизанами и американскими войсками!..

– Скажите, что я держусь такого же мнения, – ответил Петр.

Некоторое время они сидели молча. Майор доел бутерброд.

– Это ваше окончательное решение? – спросил лейтенант.

Петр подумал.

– Я изложу предложения майора Грехэма партизанскому ревкому, которому принадлежит вся полнота власти, и окончательное решение ревкома сообщу вам…

Майор и лейтенант посовещались.

– Последний вопрос, – сказал лейтенант, – не можете ли вы дать распоряжение своим отрядам на участке Кангауз – Шкотово – Угольная не предпринимать враждебных действий против американских войск, по крайней мере, до окончательного решения ревкома?

– Такое обещание я могу дать, но это не имеет никакого практического значения, – усмехнулся Петр. – Решение ревкома состоится раньше, чем наше распоряжение дойдет до отрядов. Ведь нейтралитет американских войск такого свойства, что мы не можем пользоваться железнодорожным телеграфом…

– Тогда майор Грехэм просит вас сообщить ревкому, что в случае принятия его предложения он сможет отпустить сорок комплектов белья и восемьдесят пар обуви.

– Хорошо, я передам это ревкому, – сказал Петр и встал.

Майор с вежливой улыбкой проурчал что-то.

– Майор Грехэм просит передать, что он рад доверию, которое вы оказали ему, и отдает должное вашему мужеству…

Некоторое время Петр, презрительно сощурив один глаз, смотрел на лейтенанта. Потом, подчиняясь внезапно возникшему в нем мальчишескому желанию, заложил в рот два своих коротких пальца и свистнул.

Он не успел еще насладиться выражением испуганного изумления, возникшим на лицах майора и лейтенанта, когда сверху посыпались мелкие камешки, – майор и лейтенант, привстав, задрали головы, солдаты схватились за ружья, – и со скалы свесилась чубатая голова в фуражке, украшенной неистовых размеров красным бантом.

– Мы здесь, товарищ Сурков, – сказала чубатая голова сильно пропитым голосом.

– Проводите майора Грехэма до рудника… Счастливо оставаться, – сказал Петр остолбеневшим американцам.

И, чуть коснувшись пальцем папахи, он начал взбираться по тропинке на гребень хребта.

«Ах, купчишки проклятые!..» – думал он с досадой. Он не сомневался в том, что уход американцев означает переброску японских войск на рудник. Майор стремился, очевидно, к тому, чтобы, с одной стороны, обеспечить эту переброску, а с другой – показать союзному командованию, что там, где появляются американские войска, немедленно воцаряется мир и порядок, а там – где японские, начинается война и разруха.

Петра злило то, что майор хотел провести его, как мальчишку, и то, что сбывалось одно из предположений Алеши в споре с ним, и Алеша мог это использовать против него.

XVII