Том 2. Проза и драматургия

Люди на каменистом пляже, камни которого то здесь, то там покрыты пятнами какого-то странного липкого мазута, лежат, играют в замусоленные карты, пялят друг на друга глаза, кричат на детей угрожающими голосами, бесцельно смотрят в блеклую даль моря, проводя таким образом свой отпуск.

В море не видно ничего, кроме двух изумительно ржавых кубов, сваренных из листового толстого железа и означающих своим существованием то место, дальше которого в море заплывать запрещается. Чудовищные эти железные кубы, вызывающие в памяти то ли разруху флота после гражданской войны, то ли минирование немцами бухты Севастополя, приплясывают на мелких мутных волнах и, кажется, отравляют вокруг всю воду.

Мальчик тих и печален. На нем зеленая ковбойка с застегнутыми вокруг худых запястий рукавами и шорты на бретельках. Загорелые ноги его исполосованы зеленкой, шея завязана чистым бинтом. В своей одежде на этом берегу он совершенно несчастен. По крайней мере в воде ему сегодня не бывать, это совершенно ясно. Поэтому он стоит у самых пенных волн, набегающих на крупнокалиберную гальку, и, как мне кажется, бывает доволен, когда грязноватые потоки едва не достигают его ног, обутых в желтые сандалии и красные носки. В эту секунду мальчик не отступает назад, он только переминается с ноги на ногу, будто показывая этим, что предпринял все максимально возможное для того, чтобы избежать контакта с водой. Она ведь сама на него нахлынула. Он просто стоял, и все. А она нахлынула.

Но и этого не случается. Вода не дотягивается до его ног, и мальчик каждый раз вздыхает.

В море, куда так напряженно смотрит мальчик, плывет размашистыми саженками пожилой человек. Он сильно высовывается из воды, точно стремится плыть, погрузившись в стихию лишь по пояс. Он сердито и напряженно смотрит вперед. При каждом гребке он резко выбрасывает вперед руку с сильно сжатыми вместе пальцами, будто желает поразить этой рукой находящегося впереди противника. Плаванье, вернее, преодоление водного пространства, разделяющего его и берег, занимает пловца целиком.

Мальчик встает на цыпочки и машет человеку рукой.

— Я здесь! — кричит мальчик.

Но человек, занятый борьбой с мировым океаном, коротко взглянув на мальчика, продолжает свой путь. Наконец его борьба, кажется, завершена — несколько раз бессистемно взмахнув руками, он, насколько это можно понять, встал ногами на дно.

— Дедушка, я здесь! — кричит мальчик.

Но пловец ничего не ответил. Он провел обеими руками по волосам, откинув их назад. Затем он проделал такую операцию: зажал мизинцами ноздри, безымянными пальцами — глаза, а большими — уши и, защитив таким образом все уязвимые места на своей голове, плотно сжав рот, резко откинулся назад. Вынырнув из воды и будучи, видимо, очень довольным проделанной операцией, он наконец посмотрел на мальчика. Мальчик, поймав этот взгляд, улыбнулся и, сложив руки рупором, хотя расстояние было и невелико, крикнул:

— Дедушка, ну как? Ты медуз видел?

— Представляешь, — сказал этот дедушка, — я здесь уже стою. Камень подо мной!

— А медузы были? — спросил мальчик.

— Я его чуть коленом не задел! Никак не ожидал!

— Ну а как там было, в море? Штормило?

— Плыву, плыву и вдруг глазами вижу — камень подо мной! Сережа, ты меня слышишь? Я говорю, я здесь на камне стою. Хочешь, руки подниму?

— Да, — сказал упавшим голосом мальчик.

— Ну вот — значит, слышишь. А говоришь, что не слышишь. Вот смотри — стою на одних ногах!

Пловец и вправду поднял руки вверх, как желающий сдаться в плен. Неожиданно засмеявшись неизвестно чему, он выбрался на берег, обнаружив то, что скрывал в воде — черные с тесемочками по бокам плавки и гладкие старые ноги.

— А рыб хотя бы видал? — спросил мальчик.

— Какие там рыбы!

— Ни одной рыбы?

— Пену разгребал.

— Ну в море ведь должны быть рыбы? Должны? Что же — это море не настоящее?

— Почему? Черное море.

— Ну а где же рыбы, ты их не видел?

Мальчик с презрением посмотрел на море и вдруг заплакал. Он заплакал совершенно беззвучно. Пловец испугался.

— Да видал, видал, — стал врать он, — проплывали две-три прямо перед носом. Тоже нашел повод! Утрись!

Мальчик размазал слезу по щеке кулаком, но вранью не поверил.

— Аппетит у меня разгулялся, — с фальшивой веселостью сказал пловец, — пойдем, тяпнем по шашлычку с пивом!

— Пойдем, — грустно сказал мальчик.

Дед взял его за руку, и они пошли к шашлычной, где одинокий сухощавый осетин в белом грязноватом халате, мокро прилипавшем к его спине, с неописуемой яростью махал куском фанеры над шашлычницей. Мальчик, держа деда за руку, то и дело оборачивался и разочарованно и печально смотрел на море.

ПОЛУФИНАЛ