Том 2. Проза

Полистав «12 стульев» я удивился сходству описанной эпохи советского НЭПа с современной эРэФией. Даже само выражение «новая экономическая политика» из словаря тех лет, когда появились новые русские. Появились они с той же системой ценностей, что и 70 лет назад: напихать побольше и в рот, и в жопу, лишь бы — в себя. «В голове Ипполита Матвеевича творилось черт знает что. Звучали цыганские хоры, грудастые дамские оркестры беспрерывно исполняли танго-амапа, представлялась ему московская зима и черный длинный рысак, презрительно хрюкающий на пешеходов. Много чего представлялось Ипполиту Матвеевичу: и оранжевые упоительно дорогие кальсоны, и лакейская преданность, и возможная поездка в Канны». Общее тяготение к тому, что Бендер называл «шик модерн», а другой персонаж тех времен «шик блеск», а сейчас именуют «гламуром». Слэнговое «гламур» имеет английский корень gleam, что на русский можно перевести как «блеск». «Жизнь города N была тишайшей (читай — „стабильной“). Весенние вечера были упоительны, грязь под луною сверкала (блестела), как антрацит…»

Пошлый, отступнический НЭП, чуть не доведший до самоубийства Павла Корчагина (Николая Островского), занял свое место в сатирическом романе и протоколах допросов НКВД.

И это пройдет.

Высохнет нефтяная грязь глянцевых жоп и рыл, рассыплется в лагерную пыль и прах.

Воробьяниновы и Собаки-Собчак скорчатся в карандашные карикатуры, а Остап Бендер, отсидев и встав на путь исправления, переквалифицируется в управдомы.

Только, чтобы история не повторялась в виде фарса, а фарс не становился историей, корчевать придется с корнем и на корню. Каленым железом, на х**…