Том 2. Робинзоны космоса (СБОРНИК)

Там нас собралось в общей сложности семьдесят семь человек. Множество телевизионных экранов было установлено по всем городам, но лишь наше собрание имело привилегию непосредственно принимать все передачи восемнадцати релейных станций, оставленных между нами и Солнцем. Эти передачи на волнах Хека записывались и одновременно проецировались на восемнадцать отдельных экранов. Первая релейная станция на спутнике, обращавшемся примерно в тридцати миллионах километров от Солнца, вторая — на Меркурии, где еще работала автоматическая обсерватория Герукои. Третья станция осталась на бывшей орбите Венеры. Четвертая — на бывшей орбите Земли, пятая стояла на поверхности Марса. Остальные равномерно распределялись между Марсом и Землей, продолжавшей свой бег.

Я сидел между Хани и Кельбиком, положив руки на пульт управления геокосмосами, которые работали почти на полную мощность. Теперь с каждой секундой мы удалялись от Солнца на две тысячи километров. Если наши расчеты были верными, солнечный прилив уже не мог нас достать. Однако оставалась опасность радиации.

На восемнадцати экранах, как бы с разного расстояния, мы видели лик Солнца. Лик грозный и гневный, косматый от протуберанцев, в пятнах такой невыносимой яркости, что глазам было больно, несмотря на светофильтры. Особая настройка позволяла менять увеличение или рассматривать солнечную поверхность в различных полосах спектра, соответствующих тем или иным элементам. Три тысячи регистрирующих автоматов на центральной обсерватории должны были сохранить все записи и снимки для последующего анализа — если только мы не ошиблись, если только Земля не погибнет...

Молчание нарушил Хани:

— Если все пойдет так, как предсказывали Хорк и Кельбик, катаклизм начнется огромным протуберанцем в экваториальной зоне. Перед этим на Солнце снова появятся пятна...

Мы долго еще сидели, не произнося ни слова. Напротив нас, на экранах, пылали изображения Солнца.

Властитель машин склонился ко мне.

— Хорк, я только что получил сообщение из лаборатории космической физики. Они проанализировали планы марсианского звездолета, переданные Клобором. Наши физики уверены, что за несколько лет сумеют воссоздать марсианский двигатель, тем более что последний космолет с Марса доставил некоторые детали...

«Клобор! — подумал я. Я же обещал!..»

Я вызвал центр связи:

— Сейчас же соедините меня с Эрикобором на Марсе!..

Несколько минут спустя справа от меня осветился небольшой экран. Клобор сидел к нам спиной, вглядываясь в свой собственный экран, на котором нестерпимо сверкало Солнце. Возле него на столике стоял флакон с розовой жидкостью, биринном. Я быстро посовещался с Хани и Гелином.

— Ретранслируйте эту сцену на все экраны обеих планет! Пусть Клобор хотя бы получит свой час славы. Он этого заслуживает!

Затем я склонился к микрофону и позвал:

— Клобор! Клобор! Говорит Совет!

Там, на Марсе, седой старик вздрогнул, оторвался от захватывающего зрелища, развернулся в кресле, нажал на кнопку. Слева от него возникло изображение контрольного зала. Он улыбнулся.

— Спасибо, Хорк, что не забыли меня. Грустно было бы умирать одному. Но я не вижу бутылки. Вы не хотите выпить со мной?

Гелин отдал распоряжение. Тотчас же появились бутылки маранского вина. Наклонившись к микрофону, Гелин сказал:

— Клобор, от имени всех людей — спасибо! Ваша жертва не будет напрасной. Благодаря вам мы сможем когда-нибудь отправиться к звездам, не увлекая за собой всю Землю. Ваше имя будет жить в людской памяти, пока будет жить человечество!

Старый археолог улыбнулся.

— Я предпочел бы, чтобы мое имя жило благодаря моим научным трудам, а не благодаря случайной находке. Но что делать? Приходится принимать славу такой, какая она есть. Однако не занимайтесь мной, у вас есть дела поважнее. Когда настанет момент, я свяжусь с вами...

Я перевел взгляд на астрономические экраны. Меркурианский ретранслятор показывал, помимо Солнца на небе, небольшую часть горы Теней и маленькое шале, укрывшееся среди ее складок. Я перекинул его изображение Рении, сидевшей в полном одиночестве в ее геофизической кабине.

Чей-то возглас — «Пятна!» — заставил меня обернуться. На солнечном диске близ экватора отчетливо выделилась более темная зона с рваными, вихрящимися краями.

— Все идет, как мы и предполагали, — проговорил Хани слишком уж спокойным, из-за чего это спокойствие не показалось мне естественным, голосом. — Теперь взрыва ждать уже недолго...

Однако прошел целый час, а ничего нового не происходило. Солнце неторопливо вращалось. Затем его медленно пульсирующий диск деформировался. Сбоку появился гигантский протуберанец, взлетевший, наверное, на миллионы километров.

Хани прильнул к объективу спектроскопического анализатора.

— Реакция Хорка-Кельбика началась! Через несколько секунд...