Том 2. Робинзоны космоса (СБОРНИК)

Наш экран снова осветился, на сей раз устойчиво. На нас смотрел человек. И не какой-нибудь гуманоид, отдаленно напоминающий людей, но абсолютно похожий на нас человек!

У него было энергичное загорелое лицо, проницательные синие глаза и длинные рыжие волосы, ниспадавшие из-под серебристого шлема. Он заговорил. Язык его был мне незнаком, но мучительно что-то напоминал. Кельбик толкнул меня локтем и пробормотал:

— Хорк, похоже, это наречие, родственное древнему языку клум начала тысячелетия!

— Как, ты знаешь язык, на котором никто не говорит вот уже четыреста лет?

— Я выучил его студентом, чтобы проверить перевод — кстати, не слишком точный — одного клумского математического труда, сделанный в 4500 году стариком Берином. Я могу ошибаться, но, по-моему, этот человек спрашивает, кто мы такие.

— Что ж, попробуй ему ответить.

С трудом подбирая слова, Кельбик произнес короткую фразу. На лице человека на экране отразилось удивление, затем радость. Он тотчас же, не менее коротко, ответил.

— Он выражает свое облегчение по поводу того, что мы — люди. Он боялся, что мы окажемся драмами.

— Стало быть, они знают про драмов?

Кельбик посмотрел на меня с жалостью.

— Учитывая тот факт, что они люди и говорят на клум-ском языке, скорее всего, это потомки экипажа одного из наших затерявшихся в гиперпространстве звездолетов, ты так не думаешь?

Я повернулся к капитану:

— Тирил, вы всегда увлекались историей. Скажите, был ли среди пропавших звездолетов хотя бы один с клумским экипажем?

Капитан ненадолго задумался.

— Полагаю, что да. Третий или пятый, а может, даже и оба. Начиная с десятого, вылетевшего в 4119 году, уже был введен универсальный язык, хотя древние местные языки вышли из употребления в период между 4200 и 4300 годами.

Новый поток, на сей раз уже более настойчивых вопросов, хлынул с экрана. Кельбик не очень уверенно перевел:

— Если я правильно понял — язык сильно изменился, — он снова спрашивает, откуда мы. Мне ответить?

— Разумеется!

В течение следующих нескольких минут говорил один Кельбик. Человек в шлеме слушал. Я видел, как выражение недоверия на лице его сменялось изумлением, затем восхищением. Он произнес несколько слов и прервал связь.

— Он переговорит со своим правительством. Мы должны оставаться на месте, пока он не получит указаний.

На волнах Хека мы, в свою очередь, связались с Землей. Я приказал продолжить торможение и предложил Совету привести в боевую готовность наш флот. Затем началось томительное ожидание.

Три звездолета по-прежнему плавали перед нами в космосе, но теперь ближайший был всего в двадцати километрах, а остальные два — километрах в ста. Они не подавали признаков жизни. Наши люди оставались на боевых постах, готовые к худшему. Трижды, но безуспешно, мы пытались возобновить связь. Время тянулось все более и более медленно. Наконец, через более чем двенадцать часов, экран снова осветился.

— Есть ли у вас на борту кто-нибудь, кто уполномочен вести переговоры от имени вашего правительства? — спросил все тот же незнакомец.

— Да — я! — ответил я.

— Приглашаем вас к нам на борт вместе с вашим спутником, который говорит на нашем языке. Мы сядем на Тилии, где вы встретитесь с нашими правителями. Двое из наших парней перейдут на ваш корабль и будут там оставаться в качестве заложников. Вы вернетесь по истечении срока, равного двенадцати оборотам планеты Ретор, которая сейчас перед вами.

— Хорошо, — сказал Кельбик. — Но если мы не вернемся по истечении этого срока, наши друзья обрушат на вас всю мощь наших двух планет.

Человек пожал плечами.

— Мы вас не боимся и желаем мира... если, конечно же, это возможно. Чтобы и у вас не возникло никаких опасений, будет лучше, если вас доставит к нам на борт один из ваших спасательных шлюпов. Надеюсь, таковые у вас имеются?

— Конечно. У вас есть шлюз?

— Разумеется. Он будет открыт.

Я быстро собрал в своей каюте необходимые мне личные вещи Кельбик поступил так же — и, поскольку незнакомец ничего не говорил об оружии, присовокупил к ним легкий фульгуратор. Уже в шлюпе мы облачились в спасиандры и, когда наш аппарат причалил к борту чужого корабля, шагнули в зияющее отверстие шлюза, правда, выждав, пока две фигуры в спасиандрах, аналогичных нашим, займут места в покинутом нами шлюпе, помахав нам на прощание рукой. Дверь шлюза бесшумно закрылась за нами. Мы стали пленниками чужого звездолета.

Наше заточение оказалось коротким. В шлюз со свистом проник воздух, и открылась внутренняя дверь. За ней обнаружился узкий проход, в котором нас ждал человек в маске. Он помог нам снять спасиандры.

— Извините, что не показываю вам своего лица, но мы не знаем — вдруг вы являетесь переносчиками бактерий, против которых у нас нет иммунитета. Наденьте и вы такие же, пока наш судовой врач не скажет, что нам ничто не грозит. Пойдемте.

Я едва не спросил, почему они не ввели себе инъекцию панвакцины, но вспомнил, что она была изобретена в 4210 году, уже после отлёта с Земли предков этих людей.