Том 2. Рожденный для мира / Том 3. Рожденный для любви (СИ)

В мутной глубине сгущавшихся сумерек слышно было, как шумела тайга. Сухие листья срывало ветром с деревьев, и они, кружась и шуршукая, проносились мимо людей, сидевших вокруг ярко горевшего костра. Наконец, пришла ночь. Сначала исчезли все краски, сменяясь серыми и чёрными цветами. Затем догорел костёр заката, понемногу из жаркого пламени только-только нырнувшего в воды реки солнца превратились в бледные мерцающие угли, и наконец всё пеплом звёзд осыпалось на чёрный бархат неба. Люди не видели больше ничего, зато буквально всем телом слышали и обоняли влажный ветер, каких-то шуршащих в лесу животных и птиц с мягкими крыльями, паривших высоко над головой.

— Пора, — сказал Михаил. — И ещё, — он всё-таки смутился, — желательно сделать ещё одну вещь. Нужно, чтобы вы сейчас забрались в палатку и оставили там что-то из нижнего белья, которое сейчас на вас. Я сделаю то же самое и положу возле костра. Когда мы уйдём, на основе этих вещей, пропитанных нашим потом, аурой и всем остальным, я запущу обманки. Как будто мы всё ещё здесь.

— М-да, Оленька, жених у тебя единственный в своём роде, — растерянно прокомментировала Алиса. — Говорят, многие парни у девчонок трусы воруют. Но чего-то ни разу не слышала, чтобы их воровали сделать детонатор к минам.

Дальше начался переход к островам. Мороз покрыл воду реки ледяною корой, и смело можно было на неё вставать, однако держалось плетение недолго. Вода быстро просачивалась, и лёд осаживался. Так что идти пришлось быстро, пусть и рискуя соскользнуть. У самого берега первого островка Оля в итоге всё равно сорвалась в воду, хорошо хоть на мелководье, и не пригодилась верёвка, которой все трое связывались для страховки. А вот у второго острова шедшая последней Алиса всё-таки соскользнула на глубину, и, прежде чем Михаил и Оля её вытащили, успела промокнуть и наглотаться ледяной воды. Потому дальше Михаил, сразу как девушки переоделись в сухое, дал каждой пару глотков коньяка из фляжки специально для подобных случаев и погнал в палатку отдыхать. Сам же взял лопатку и принялся копать яму для потайного костра. Такой и без всякой магии не увидеть издалека, а полог Воды соберёт дым, так что и по запаху их не найдут. Костёр же нужен был приготовить чай и горячий ужин: чтобы не заболеть, одного коньяка после ледяной ванны мало.

Будить девушек пришлось с руганью, причём Михаил их понимал — тело наверняка от перегрузки и термоудара просто ломит.

— Подъём, ужин готов.

— Потом, ну дай поспать.

— Зачем, сам же говорил — вся ночь впереди.

— Я всё равно не отстану, силой вытащу. Подъём и ужинать.

— Изверг.

Впрочем, сразу после горячего чая, ругань и стоны прекратились. Суп обе девушки ели с удовольствием и даже попросили добавки. Да и обстановка вышла умиротворяющая и какая-то романтическая. Пламя костра сегодня не мешало, так что все трое расположились на берегу, наслаждаясь куполом ночного неба, полного незнакомых созвездий. Над рекой — особенно красиво, деревья не мешают, а ещё звёзды отражаются в воде, ты словно сидишь посреди огромной Вселенной.

— Красота какая… — начала Алиса.

Над старым лагерем полыхнуло зарево и вскоре донесло грохот взрывов сработавших мин. Сначала две магические, дальше подорвалась обычная химическая. С собой у Михаила было немного глины с динамическими свойствами, и сейчас он, перемешав эту глину с золой, с помощью активирующего плетения перевёл часть запасов в некий аналог тола. Как оказалось — не зря.

— Матерь Божья, что это?! — вскрикнула Оля.

По совету Олиной службы охраны, разработавшей для неё, как для мага Света немало чар и способов их применения, чтобы не выдавать себя прямым наблюдением места засады, одно из плетений одновременно с осветительной миной создавало на пустом пространстве над рекой что-то вроде миража или голограммы места событий. Точнее — две голограммы, одна передавала всё в реальном времени, а вторая показывала первые секунды с замедлением. Лагерь атаковало… Когда-то это было Николаем Румянцевым. Теперь ствол дерева перемешался с телом человека, в которое проросли ветви. Некоторые участки кожи стали древесной корой, другие были покрыты то ли гноем, то ли слизью. Ниже пояса — сплошная мешанина ветвей, на которых это существо и двигалось. Руки тоже вместо кистей заканчивались пучками шипастых плетей-веток. Из глазниц абсолютно лысой головы, торчавшей на самой верхушке тела-ствола, вырастали две длинные ветви с глазами на концах.