Том 2. Семнадцать левых сапог

– Понятно! – хором ответили мальчишки и разлетелись изымать отцовские и дедовские награды.

Все мальчишки вернулись застенчивые, только Толян Бубу принес медаль «За оборону Кавказа» и гордо подал ее Митьке. Сам Митька ничего не принес: его отец на фронте не был, а награды Гулиного отца, Ивана Дмитрича, захоронили вместе с ним, поэтому Митька никого из мальчишек упрекнуть не мог. Обрадовал всех Федя Сморчок. Он прибежал запыхавшийся:

– Вот, вот! Третьей степени! – еле выговорил он, отдавая Митьке орден Славы III степени.

Скоро к сторожке стали стекаться служащие больницы…

Больше всех суетился и распоряжался Вениамин Швабер.

Принесли один, потом второй, потом третий венок.

Летний день был долог. К вечеру приехала грузовая машина с распахнутыми бортами, покрытая дорогим ковром. Привез этот ковер Николай Артемович на своей собственной «Волге». Ковер этот он снял аккуратно со стены своего домашнего кабинета.

Скоро подошли музыканты и стали торопить с выносом. Народу набилось полная сторожка. Многие о чем-то шептались, качали головами, вздыхали, с любопытством спрашивали:

– Это которая из них дочка? Та, что плачет?

Плакала Гуля. Мария Ивановна причитала, а Лиза стояла рядом бледная и немая.

– Освободите помещение! Освободите помещение! Пора выносить, – суетился Швабер.

В самое сердце ударила медь оркестра. Процессия двинулась. Впереди машины, не послушав взрослых, шли Митька Кролик и Федя Сморчок, держа в отведенных ладонях правых рук что-то поблескивающее на солнце. Другие мальчишки, приодетые и причесанные, несли венки. На первом венке серебром было написано: «Любимому отцу от дочери», на втором: «Дорогому другу Алексею Степановичу Зыкову от семьи Ермаковых – Горешиных», на третьем: «Товарищу по работе от коллектива горбольницы». Крышку гроба несли Павел и больничный кочегар.

Провожал Алексея Зыкова и старичок Аркаша, но он не пошел до кладбища, потому что побоялся, что по старости лет не сможет дойти туда самостоятельно. Бросив своих кур, старичок Аркаша по широкой улице, залитой мягким вечерним солнцем, провожал Алексея Зыкова до тех пор, пока не устали ноги, и долго стоял он еще на углу квартала, торжественно откинув в сторону сухонькую руку с засаленной зеленой фуражкой, и тихо плакал.

Похоронили Алексея Зыкова по просьбе Гули и Павла в ограде Гулиного отца – Ивана Дмитриевича Ермакова.

Когда вырос могильный холмик и поспешно отыграли музыканты, Мария Ивановна, истово крестясь и всхлипывая, развязала сверток в белом платочке. Это была тарелка кутьи. Взяв тарелку на ладонь, она черпнула кутью чайной ложечкой и поднесла к устам Митьки. Не видя ничего перед собой, Митька подчиненно глотнул приторную кутью. Слезы катились по его щекам, в груди у него щемило и горячо жгло, он весь дрожал и никак не мог остановить эту дрожь.

– Помяни раба божьего Алексея! – Старуха по очереди обносила мальчишек. Все они, даже Толян, громко плакали и, не вытирая слез, вытягивали шеи навстречу ложке.

Последним поминал Федя. Первого человека поминал Федя, и горло ему сдавила сладкая горечь. Он цокнул зубами о металл ложки – кутья ссыпалась ему в рот. Он не мог проглотить кутью и держал ее во рту, плотно сжав губы.

Потихоньку люди стали расходиться. По аллее к кладбищенским воротам первыми потянулись те, кто пришел сюда просто из любопытства. Обгоняя их, поспешали музыканты со своими трубами. Пошли к выходу Мария Ивановна, Лиза, Павел, Гуля, мальчишки, Вениамин Швабер, Николай Артемович и все прочие. Последним вышел за ворота и пошел по дороге Митька Кролик. Ему еще много надо было жить и многое видеть на свете: кровь у него бежит быстро, глаза не выплаканные и не высмотренные вслед ускользающему счастью.

Митька шел и думал, думал свои серьезные ребячьи думы: «Почему так бывает на земле?.. Остался жить плохой человек Швабер, остался возчик Степа. Даже мерин, глупый мерин, и тот может видеть, как заходит сейчас красное солнце, ржать и есть зеленую сочную траву. А хороший человек Адам, который научил всех мальчишек держать слово, взял и умер и уже ничего не может».

Теплая пыль приятно согревала его босые ноги. Он шел и думал: «Почему не сделать так, чтобы люди жили столько, сколько каждый из них заслужил? И если бы люди это знали, то каждый старался бы быть хорошим…» Митя шел и думал и не знал, что это так и бывает. Люди всегда живут на земле столько, сколько они заслужили.

Маленький Митя не знал, что Швабер проживет свои пятьдесят шесть лет и умрет, возчик Степа проживет свои пятьдесят и тоже умрет бесследно, а хороший человек Алексей Зыков прожил свои шестьдесят пять и еще проживет семьдесят его, Мити, и жизнь Феди, и Гены, и Толяна, и всех мальчишек.

Махачкала,

1964–1966

Примечания

«Семнадцать левых сапог» – роман, написан в 1964–1966 гг. Впервые опубликован в 1967 г. отдельным изданием (Махачкала: Дагестанское книжное издательство). Включен автором во все сборники его произведений и в «Избранное» (1986, 1998).