Том 2. Стихотворения 1909-1917

Утонченник седьмого века,
Принявший Греции последний вздох,
Ты презирать учился человека
У самой низменной из всех земных эпох!

И справедливо мрамор саркофага

Гласил испуганным векам:
«Никто друзьям не сделал столько блага
И столько зла — врагам! »

Ты был велик и в мести и в разврате,

Ты счастлив был в любви и на войне,
Ты перешел все грани вероятии,
Вином земных блаженств упился ты вполне.

И выразил себя, когда, царя над Римом,

Не зная, где предел твоих безмерных сил, —
С презрением невыразимым
Народу ты свободу возвратил!

<1913>

Крестная смерть

Настала ночь. Мы ждали чуда.
Чернел пред нами черный крест.
Каменьев сумрачная груда
Блистала под мерцаньем звезд.

Печальных женщин воздыханья,

Мужчин угрюмые слова, —
Нарушить не могли молчанье,
Стихали, прозвучав едва.

И вдруг он вздрогнул. Мы метнулись,

И показалось нам на миг,
Что глуби неба распахнулись,
Что сонм архангелов возник.

Распятый в небо взгляд направил

И, словно вдруг лишенный сил,
«Отец! почто меня оставил! »Ужасным гласом возопил.

И римский воин уксус жгучий

На губке протянул шестом.
Отведав, взор он кинул с кручи,
«Свершилось! »— произнес потом.

Все было тихо. Небо черно.

В молчаньи холм. В молчаньи дол.
Он голову склонил покорно,
Поник челом и отошел.

1911

Фауст

Гретхен, Гретхен, в темной нише
Храма ты преклонена.
Гул органа слышен свыше, —
Голос:

«Здесь ты не одна! »Гретхен, Гретхен! светлый гений!
Тайну страшную храня,
В час томлений, в час молений
Позабудь, в слезах, меня…

Что я могу, — напрасно рвущий

Оковы грозных, прошлых лет,
Вторичной жизнию живущий
И давший Дьяволу обет?

Что я могу, — узнавший тайны

Души, и смерти, и всего,
Отвергший этот мир случайный,
Проклявший бога своего?

Одним своим прикосновеньем

Я опалил твой детский лик;
Я ядовитым дуновеньем
К цветку твоей души приник.

Я простираю руки с лаской, —

Но в ласке затаен позор;
Свое лицо скрываю маской, —
Горит под ней надменный взор.

Я к свету за тобой дерзаю, —

Рука, как камень, тяжела,
И мы с тобой летим не к раю,
Но в бездну, где тоска и мгла.

Хочу бежать, — но неизбежно

Влекусь к тебе, к магниту сталь;
Хочу молить с тревогой нежной,
Но смертный зов моя печаль.

Я — ужас, я — позор, я — гибель,

Твоих святынь заветных тать!
Но, в миг паденья, снежной глыбе ль
Свое стремленье задержать!

Гретхен, Гретхен! в темной нише

Храма ты преклонена.
Слышишь божий голос свыше:
«Ты навек осуждена! »

Гретхен, Гретхен! светлый гений!

Встала ты в лучах из тьмы!
Но за мной клубились тени, —
И во мраке оба мы!

26 ноября 1911

Грядущему привет

Грядущему привет надежды и любви.

Кн. П. Вяземский

Александрийский столп