Точно колосья народного гнева,Как убитых оленей рога,14 июля мужья с копьями и пищалями,Сорок тысяч – целые горы выковано их кузней восстания,Брали Бастилию, –Воевали много раз и умеют, –Темную башню для сов, место для казни, застенок песен и пытокГде «Божия Матерь Застенка» в гостя впивалась шелком чугунных волосСветом дня пытки его озаряла, сжигая,А белые черепа башен были цветами,А кольца цепей роняли крови алые цветы,И были ковры из белых черепов и красные звенели цепи.Через 34 и два дня– 3 октября жёны на рынке,Хлеба на нем не найдя, чтобы заполнить корзины,Пошли к королю.Взяли Версаль, место для игор любви и цветов и соловьиного пенияНежно изысканных радостей рощи,Где деревья бреют себя, свои щетки, как щеголь,Ножницы знают, а цветы росли так,Чтобы написать имя короля.Это обратное дело.А через 35 – [13 марта 1896 года].Поворот от тюрьмы к семье, от тюремщика к часовщику. Одна и та же звезда: 35.
1921
«Жиронды враг…»
Жиронды враг,Жорж-Жак Дантон.Три Жэ. Два Эн.Безумец.Современник Пугачева, тучный и опухший,Весь в перстнях из причесанных волос.Широкой груди мякотьОн из рубашки показал,Чтобы умели люди плакатьИ царедворец задрожал.С бровями яростной падучей,Гроба плотник – ложится в него,С устами клеветы,Клевал ты –Душа заряда в низложении царя, –Когда могилу рыли для другогоИ падали в нее.
Рим, неси на челе, зверь священный,Родимое пятно многих отцов числами узора –Свое 666.Ты извлек из длинной жизни,Долгого чета днейКорень площадиИ царственно подал лапойЧеловечествуЧисло 666. Зверь непостижимый.А три да три в степени три да три –Шесть в степени шесть –Делит паденья царей ч России и Франции,Изнеженных царей упадка.Так, озаренный величием рокаИ величья своего двукратным заревомСвятого падения, пылая смолою нравов,Рим извлекал корень площадиИз своего бытия.