Как ты красив, с лицом злодея.– Потише, тише! – замолчи!Какая милая затеяБыла схватиться за мечи!Какая страсть, какая жуть!Железный луч рукой держу.О, смерти острые лучи!Мечом, не взором, чье-то окоЗажглося умно и жестокоМне прямо в грудь.
Крученых!Помнишь, мы вместе грызли, как мыши,Непрозрачное время «сим победиши»?Вернее, что грыз я один! Товарищи!Как то-с: кактус, осени хорунжие,Линь, лань, лун…?
Есть письма – месть.Мой плач готов,И вьюга веет хлопьями,И носятся бесшумно духи.Я продырявлен копьямиДуховной голодухи,Истыкан копьями голодных ртов.Ваш голод просит есть.И в котелке изящных чумВаш голод просит пищи –Вот грудь надармака!И после упадаю, как КучумОт копий Ермака.То голод копий проколотьПриходит рукопись полоть.Ах, жемчуга с любимых мною лицУзнать на уличной торговке!Зачем я выронил эту связку страниц?Зачем я был чудак неловкий?Не озорство озябших пастухов –Пожара рукописей палач, –Везде зазубренный секачИ личики зарезанных стихов.Все, что трехлетняя година нам дала,Счет песен сотней округлить,И всем знакомый круг лиц,Везде, везде зарезанных царевичей тела,Везде, везде проклятый Углич!
Я видел, бабр сидел у рощиИ с улыбкой дышал в ствол свирели.Ходили, как волны, звериные мощиИ надсмешкой взоры горели.И с наклоном изящным главыЕму говорила изящная дева.Она говорила: «О бабры и львы!Вам не хватает искусства напева».