Том 2. Стихотворения и поэмы 1927-1930

По улице по тряской,
сверкая свежей краской,
пока весь город пуст,
выходит из гаража,
как слон для магараджи,
тяжелый автобус.

И следом – ходом спорым,
отфыркнувшись мотором,
шумя, грозя, сопя,
выкатывают чинно
грузовиковы шины,
замотаны в цепях.

Потом, шурша чуть слышно,
выскальзывает пышно
открытый, легковой;
поет его сирена –
и пешеход смиренно
отходит с мостовой.

А дальше – малолетка
спешит мотоциклетка,
хлопочет и пыхтит:
«Ах-ах! Ахти мне, братцы!
Меж вами – не пробраться,
ахти, ахти, ахти!»

На стыках рельс хромая,
кругом бегут трамваи:
«Зерзинь, зерзинь, зерзинь!
Напоминаем строго,
что шумная дорога –
опасна для разинь!»

А вот гремит платформа;
лоснящийся от корма
битюжный ломовик –
большой и неуклюжий –
копытом бьет по луже:
он к тяжестям привык!

За ним – извозчик рослый,
перекосивши козлы,
кричит: «Па-жа! Па-жа!»
И все это стремится,
спешит вперед, струится,
по улицам кружа.

В таком водовороте
вот стой, открывши ротик,
не зная – как пройти.
Копытам, шинам, спицам
нельзя остановиться –
крути, лети, верти!

О, маленькая мышка!
Тебе бы здесь и крышка,
и кончен бы рассказ…
Но у милиционера
прекрасная манера
и очень зоркий глаз!

Он глянул бодро, браво
налево и направо,
и шум и гам исчез;
свободен путь опасный:
он поднял жезл красный,
он только поднял жезл.

И все автомобили
немедленно застыли,
и все движенье – стоп!
Бегите, крошки-ножки,
без страха по дорожке –
топ-топ, топ-топ, топ-топ!

Трясясь на шинах дутых,
все терпеливо ждут их –
чуть слышные шаги,
благодаря которым
отрезан путь моторам
и стали битюги.

Шоферам всем обидно:
им даже и не видно,
кто путь их пересек!
Глядят из-под ладони:
подпрыгивают кони,
кто задержал их всех?!

Но кончен путь опасный,
и жезл опущен красный.
Прошел короткий миг.
И вновь движенье льется,
и крутятся колеса,
и шины – шмыг да шмыг!

1925–1927

Ночные страхи