Том 2. Стихотворения и поэмы 1927-1930

Летят недели кувырком,
  и дни порожняком.
Встречаемся по сумеркам
  украдкой да тайком.
Встречаемся – не ссоримся,
  расстанемся – не ждем
по дальним нашим горницам,
  под сереньким дождем.
Не видимся по месяцам:
  ни дружбы, ни родни.
Столетия поместятся
  в пустые эти дни.
А встретимся – все сызнова:
  с чего опять начать?
Скорее, дождик, сбрызгивай
  пустых ночей печаль.
Все тихонько да простенько:
  влеченье двух полов
да разговоры родственников,
  высмеивающих зло.
Как звери когти стачивают
  о сучьев пустяки, –
последних сил остачею
  скребу тебе стихи.
В пустой денек холодненький,
  заежившись свежо,
ты, может, скажешь: «Родненький», –
  оставшись мне чужой.
И это странно весело
  и страшно хорошо –
касаться только песнею
  твоих плечей и щек.
И ты мне сердце выстели
  одним словцом простым,
чтоб билось только издали
  на складках злых простынь;
чтоб день, как в винограднике,
  был полон и тяжел;
чтоб ты была мне навеки
  далекой и чужой!

1928

«Слушай, Анни…»

Слушай, Анни,
    твое дыханье,
трепет рук,
   и изгибы губ,
и волос твоих
    колыханье
я, как давний сон,
     берегу.
Эти лица,
   и те,
    и те, –
им
 хоть сто,
   хоть тысячу лет скости, –
не сравнять с твоим
     в простоте,
в прямоте
   и в суровой детскости.
Можно
  астрой в глазах пестреться,
можно
  ветром в росе свистеть,
но в каких
   человеческих средствах
быть собой
   всегда и везде?!
Ты проходишь
    горя и беды,
как проходит игла
     сквозь ткань…
Как выдерживаешь
     ты это?!
Как слеза у тебя
    редка?!
Не в любовном
    пылу и тряске
я приметил
   крепость твою.
Я узнал,
  что ни пыль, ни дрязги
к этой коже
   не пристают.
И когда
  я ломлю твои руки
и клоню
  твоей воли стан,
ты кричишь,
   как кричат во вьюге
лебедя,
  от стаи отстав…

1928

«У меня…»

У меня
  хорошая жена,
у тебя
  отличные ребята.
Что ж велит мне
    мерить саженя
по пустыне
   сонного Арбата?
Никаких
  сомнений и надежд,
никакой
  романтики слезливой.
Сердце!
  Не вздувайся и не тешь
свежестью
   весеннего разлива.
Никаких
  мечтаний и иллюзий,
что ни делай,
    как ни затанцуй,
как бильярдный шар
     к зеленой лузе,
ты летишь
   к провалу и концу!
Нет,
 не за тебя одну мне страшно, –
путь-дорога
   у тебя своя;
с черной ночью
    в схватке рукопашной
я не за тебя одну
     стоял.
И не от тебя одной,
     я знаю,
седь
  уже сжимает мне виски;
но в тебе
   вся боль моя сквозная
отразилась
   грубо,
     по-мужски.
Боль
  за всю за нашу
     несвободу,
за нелегкость жизни,
     ветхость стен,
что былого поколенья
      одурь
жизнь заставит
    простоять в хвосте.
О любви
   теперь уже не пишут,
просто стыдно стало
     повторять.
Но – смотри:
    как страшно близко дышит
над Кремлем
   московская заря.

1928

«День сегодня…»