Том 2. Стихотворения и поэмы 1927-1930

Чтобы наша
радиосеть
прочно в сини
могла висеть,
чтоб не застлало
раструб певучий
мягкой и липкой
тканью паучей, –
проводи –
до последнего гвоздика –
полную чистку
радиовоздуха!

Не гостиная

приемов поздних –
площадь пустынная,
полночь в звездах.
А из рупора,
пенясь бурно,
голос льется
колоратурный.
То взвоет глухо,
то взвизгнет пряно,
в любви загробной клянясь,
сопрано.
Все реже и реже
трамваев скрежет,
сопрано арии
длятся все те же.
Интересно знать,
кому это надо –
ария эта
или баллада?
Спать полег
трудовой народ,
а оно –
все орет и орет.
Мигнули и сгинули
звезды редкие, –
все та же ария,
что слушали предки.
Совсем побледнели
звезд фонари, –
неужто
будет выть до зари?

Над стуком

тысячей веретен
речь начинает
с утра баритон.
Слова большие,
а голос фальшивит.
Известия тянутся
сыро и вязко,
расслаблен здоровьем диктор
и плох.
Но чуть запоют
о «глазках и ласках», –
откуда взялись
и блеск и тепло?!

Предлагаю немедленно,

детки,
составить арии
о пятилетке.

1930

Последний разговор