Том 2. Сцены и комедии 1843-1852

Кузовкин(принимая бумагу, со слезами).Извольте, Ольга Петровна, извольте, как хотите, что хотите прикажите, я готов, я рад — прикажите, хоть на край света уйду. Теперь я могу умереть, теперь мне ничего не нужно… (Ольга утирает ему слезы платком.)Ах, Оля, Оля…

Ольга. Не плачьте — не плачь… Мы будем видеться… Ты будешь ездить…

Кузовкин. Ах, Ольга Петровна, Оля… я ли это, не во сне ли это?

Ольга. Полно же, полно…

Кузовкин(вдруг торопливо).Оля, встань; идут. (Ольга, которая почти села ему на колена, быстро вскакивает.)Дайте только руку, руку в последний раз. (Он поспешно целует у ней руку. Она отходит в сторону. Кузовкин хочет подняться и не может. Из двери направо входят Елецкий и Тропачев; за ними Карпачов. Ольга идет к ним навстречу мимо Кузовкина и останавливается между им и ими.)

Тропачев(кланяясь и рисуясь).Enfin [109]— мы имеем счастье вас видеть, Ольга Петровна. Как ваше здоровье?

Ольга. Благодарствуйте — я здорова.

Тропачев. У вас лицо, как будто…

Елецкий(подхватывая).Мы оба с нею что-то сегодня не в своей тарелке…

Тропачев. И тут симпатия, хе-хе. А сад у вас удивительно хорош.

(Кузовкин через силу поднимается.)

Ольга. Я очень рада, что он вам понравился.

Тропачев(словно обиженный).Да ведь послушайте, я вам скажу — ведь он прелесть как хорош — mais c’est tr`es beau, tr`es beau… [110]Аллеи, цветы — и всё вообще… Да, да. Природа и поэзия — это мои две слабости! Но что я вижу? Альбомы! Точно в столичном салоне!

Елецкий(выразительно глядя на жену, с расстановкой).Разве тебе удалось устроить? (Ольга кивает головой; Тропачев из приличъя отворачивается.)Он принял? Гм. Хорошо. (Отводя ее немного в сторону.)Повторяю тебе, что я всей этой истории не верю — но я тебя одобряю. Домашнее спокойствие не десяти тысяч стоит.

Ольга(возвращаясь к Тропачеву, который начал было рассматривать альбом на столе).Чем вы тут занялись, Флегонт Александрыч?

Тропачев. Так-с… Ваш альбом — вот-с. Всё это очень мило. Скажите, вы не знакомы с Ковринскими?

Ольга. Нет, не знакомы.

Тропачев. Как, — и прежде не были знакомы? Познакомьтесь — я вам советую. У нас это почти что лучший дом в уезде, или, лучше сказать, был лучший дом до вчерашнего дня, ха-ха!

Елецкий(между тем подошел к Кузовкину).Вы берете деньги?

Кузовкин. Беру-с.

Елецкий. Значит — солгали?

Кузовкин. Солгал.

Елецкий. А! (Обращаясь к Тропачеву, который рассыпается перед Ольгой и волнообразно сгибает свой стан.)А вот, Флегонт Александрыч, мы вчера с вами подсмеивались над Васильем Семенычем… а ведь он свое дело-то выиграл… Известие сейчас получено. Вот пока мы в саду гуляли.

Тропачев. Что вы?

Елецкий. Да, да. Ольга вот мне сейчас сказала. Да спросите его самого.

Тропачев. Неужели, Василий Семеныч?

Кузовкин(который все время до конца сцены улыбается, как дитя, и говорит звенящим от внутренних слез голосом).Да-с, да-с. Достается-с, достается-с.

Тропачев. Поздравляю вас, Василий Семеныч, поздравляю. (Вполголоса Елецкому.)Я понимаю… вы его вежливым образом удаляете после вчерашней… (Елецкий хочет уверять, что нет.)Ну да… да… И как благородно, великодушно, деликатно… Очень, очень хорошо. Я готов об заклад побиться, что эта мысль (с сладким взглядом на Ольгу)вашей жене в голову пришла… хотя и вы, конечно… (Елецкий улыбается. Тропачев продолжает грвмко.)Хорошо, хорошо. Так теперь вам, Василий Семеныч, туда переезжать надо… Хозяйством попризаняться…

Кузовкин. Конечно-с.

Елецкий. Василий Семеныч мне сейчас сказал, что он даже сегодня съездить туда собирается.

Тропачев. Еще бы. Я очень понимаю его нетерпенье. Хе, чёрт возьми! водили человека за нос, водили-водили, — ну, наконец, досталось именье… Как тут не захотеть посмотреть на свое добро? Не так ли, Василий Семеныч?

Кузовкин. Именно-с так-с.

Тропачев. Ведь вам, чай, и в город придется заехать?