Том 2. Суперсыщик Калле Блумквист

— Чепуха, с уборкой, верно, можно и самому справиться, — после зрелого размышления сказал Андерс. — И я ничего не имел бы против того, чтобы побыть немного одному. По крайней мере тогда оставят в покое модель, которую ты изготовил.

Андерс вынужден был ютиться со множеством маленьких братьев и сестер в крошечной квартирке, и сама мысль о том, чтобы иметь целый дом в собственном распоряжении, была для него не так уж отвратительна.

— О, ты бы стал от такой жизни чудным через неделю, — сказал Калле. — Я имею в виду — еще более чудным, чем ты есть. Таким же чудным, как Грен.

— Папа недолюбливает этого Грена, — сообщила Ева Лотта. — Он говорит, будто Грен ростовщик, процентщик.

Ни Андерс, ни Калле не знали, что такое ростовщик, но Ева Лотта объяснила им:

— Папа говорит, что это такой человек, который одалживает деньги людям, которым они нужны.

— Да, но это, верно, здорово с его стороны, — сказал Андерс.

— Нет, вовсе нет! — возразила Ева Лотта. — Понимаешь, это происходит так. Предположим, тебе необходимо одолжить двадцать пять эре, тебе эти двадцать пять эре до зарезу нужны для чего-нибудь…

— На мороженое, — предположил Калле.

— Попал в точку, — сказал Андерс. — Я уже чувствую, что мне оно необходимо.

— Да, так вот, тогда ты идешь к Грену, — продолжала Ева Лотта, — или к какому-нибудь другому ростовщику. И он дает тебе эти двадцать пять эре…

— Правда? — воскликнул Андерс, радостно удивленный такой возможностью.

— Да. Но ты должен обещать вернуть эти деньги через месяц, — объяснила Ева Лотта. — Но тогда двадцать пять эре будет уже недостаточно. Тебе придется заплатить ему пятьдесят эре.

— Ни за что! — возмутился Андерс. — С какой стати я это сделаю?

— Ребенок! — сказала Ева Лотта. — Ты что, никогда не решал в школе такие вот задачи на проценты? А Грен хочет получить проценты на свои деньги, понимаешь?

— Да, но он же может брать умеренные проценты, — произнес Калле, который не хотел, чтобы бюджет Андерса был окончательно подорван.

— А вот этого ростовщики и не делают, — сказала Ева Лотта. — Умеренно они не берут. Они берут слишком высокие проценты. А по закону это нельзя. Потому папа и недолюбливает Грена.

— Да, но почему же люди такие глупые, как пробки, что одалживают деньги у ростовщиков, — удивился Калле. — Ведь они могли бы одолжить на мороженое у кого-нибудь другого.

— Дурачишка! — сказала Ева Лотта. — Тут речь идет не о двадцати пяти эре, а о тысячах крон. Может, есть люди, которым необходимо, необходимо, ну, просто необходимо получить пять тысяч крон сию же минуту. И может, нет никого, кто бы им одолжил эту сумму. Никого, кроме таких ростовщиков, как Грен.

— Пошлем этого Грена подальше, — заявил Андерс, предводитель Белой Розы. — Вперед, на битву! К победе!

Перед ними стоял дом почтмейстера, а за ним в саду одна из служб — длинное строение под одной крышей, которое использовалось как гараж. Как гараж и штаб-квартира Алой Розы. Потому что сын почтмейстера Сикстен был предводителем этой воинственной банды. Сейчас гараж, казался пустым и заброшенным. Издалека можно было увидеть, что к его двери прибит большой плакат. Казалось бы, проще простого пройти через садовую калитку, затем к гаражу и прочитать, что там написано, но так войну Роз не ведут. Это могла быть ловушка. Алые Розы, быть может, лежали в засаде в своей запертой штаб-квартире, готовые броситься на доверчивых недругов, осмелившихся подойти столь близко.

Предводитель Белой Розы инструктировал свои войска:

— Калле, проберись тайком вдоль живой изгороди, пока не очутишься за штаб-квартирой вне поля зрения врага. Заберись на крышу. Живой или мертвый, но добудь этот плакат.

— Плакат — живой или мертвый… Что ты хочешь сказать? — спросил Калле.

— Заткнись! — разозлился Андерс. — Это ты, живой или мертвый, должен добыть плакат, понятно? Ева Лотта, ты тихонько лежишь здесь и наблюдаешь сквозь живую изгородь за происходящим. Если увидишь, что Калле грозит опасность, просвисти нам сигнал.

— А ты, что будешь делать ты? — спросила Ева Лотта.

— Я спрошу мамашу Сикстена, не знает ли она, где он, — ответил Андерс.

Все принялись за дело. Калле вскоре добрался до штаб-квартиры. Чтобы подняться на крышу, большого искусства не требовалось. Калле и прежде проделывал это не раз. Нужно было лишь протиснуться сквозь живую изгородь и взобраться на бак с мусором за гаражом.

Он полз по крыше бесконечно тихо, чтобы враг не услышал его. В самой глубине души он очень хорошо знал, что гараж пустой. Знала это и Ева Лотта, а прежде всего — Андерс, который пошел к почтмейстерше узнать, где ее сынок. Но война Роз имела свои особые правила. И поэтому Калле продвигался вперед так, словно речь шла о рискованной попытке, которая могла стоить ему жизни. А Ева Лотта лежала за живой изгородью и напряженно следила за каждым движением, готовая по-капитански свистнуть, если это, против ожидания, вдруг понадобится…

Наконец вернулся Андерс. Мама Сикстена не знала, где обретается ее любимый ребенок.