Том 22. Коварная красотка. Обуреваемый страстями. Рыжая-бесстыжая. Клоун

— Людвиг сказал мне, что ему надо уехать по делам в Лос-Анджелес. Он уехал в понедельник вечером и, собственно, должен был вернуться только завтра. А наши знакомые устраивали вечеринку и пригласили меня. Там у меня ужасно разболелась голова, и я ушла пораньше. Около полуночи я была уже дома. В гараже стояла машина Людвига, а в библиотеке горел свет. Я вошла туда, и вот… Он сидел в кресле… Мертвый… Придя в себя, я сразу же вызвала полицию. И теперь вы здесь…

— Как вы думаете, кто мог желать его смерти?

— Наверное, все или почти все, кто его знал, — ответила она спокойно. — Людвиг был одним из самых подлых людей, с которыми мне доводилось встречаться, и я уверена, что все, кто сталкивался с ним, были того же мнения…

— Значит, вам хотелось убить его?

— По меньшей мере, раз в день. Но у меня никогда не хватило бы на это мужества.

— Вы не считаете, что в таких случаях проще развестись?

— Считаю… Но вы не знали Людвига. Его все боялись, все, кому довелось иметь с ним дело. Он был собственником. И если что-нибудь покупал, то считал, что это всецело принадлежит ему. Это относилось и к людям. Он делил их на две категории: тех, кого он купил, и тех, кого ему еще предстоит купить.

— Теперь я понимаю, почему у вас не слишком горестный вид. Вы не очень-то скорбите по нем?

— Скорблю? — Она откинула голову назад и рассмеялась. — Если бы не кровь, я бы прямо сейчас отпраздновала это событие… Просто я не выношу вида крови.

— Где была вечеринка?

— У супругов Шепли, в полутора милях отсюда. Внизу, в долине. Мы все здесь хорошо друг друга знаем и близко общаемся, хотя дома разбросаны по несколько штук на квадратную милю.

— А кем по профессии был ваш супруг?

— Кто его знает. — Она неопределенно повела плечами. — У него была фирма, которая скромно называлась «Джанос инкорпорейтед».

— Вы давно женаты?

— Очень давно! — Она снова пожала плечами. — Года полтора. Я была его третьей женой. — Она посмотрела мне прямо в глаза. — Я вышла за него ради его денег.

— Что ж, теперь они у вас есть, — только и мог ответить я.

Полчаса спустя доктор Мэрфи смыл с убитого последние остатки грима и снял картонный нос. Теперь было видно, что убитому лет пятьдесят и что он совершенно лыс и вообще довольно несимпатичен. Крючковатый нос напоминал клюв хищной птицы, губы скривились в ухмылке. Возможно, перед смертью все равны, но, судя по лицу Джаноса, он не был с этим согласен.

— Ну вот, — сказал Мэрфи, — ни краски, ни пудры. Хотя, по-моему, я зря это сделал. Может, загримируем его снова?

В этот момент в комнату развязной походкой вошел Эд Сэнджер, вундеркинд из технической лаборатории. У него был такой вид, будто он только что обнаружил, что у него из кармана исчез крокодил и он совершенно не может понять, как это случилось.

— В гараже две машины, — заявил он. — По-видимому, одна из них принадлежит женщине, а другая — хозяину. Вы уже, наверно, это выяснили, лейтенант?

— Что-то подозрительно все это, — ответил я. — Супруга убитого сообщила мне, что он ездил на трехногом жеребце…

— Оружия, конечно, не нашлось, — продолжал он с довольным видом. — И очень жаль, что кресла обтянуты атласом: я не смог снять никаких отпечатков. Впрочем, не суть важно — все равно там оказались бы только отпечатки пальцев убитого….

— Спорим, доктор, — сказал я, обращаясь к Мэрфи, — что все снимки будут недодержаны.

— Снимки будут отличными, — отпарировал Сэнджер без всякой враждебности. — Но напрасно вы недооцениваете работу криминалистов. И вся ваша энергия, Эл, направлена, кажется, только на то, чтобы принизить роль науки в раскрытии того или иного преступления.

— Что он сказал? — спросил я Мэрфи.

— Он сказал, что, если вы захотите получить от него помощь, вам придется поклониться ему в ножки.

— Я бы сформулировал это иначе, — сказал Сэнджер, — но в общем доктор прав. А пару отличных снимков я все же пришлю, чтобы поднять вам хоть немножко настроение.

— Очень мило с вашей стороны, — процедил я. — Тысяча благодарностей.

Он махнул мне рукой на прощанье и той же развязной походкой удалился из комнаты. Мэрфи с кряхтением выпрямился и потер затекшую спину.

— Совершенно не понимаю, зачем вам понадобилось тащить меня сюда, — буркнул он. — Да еще посреди ночи. Моя жена уже начинает думать, что нам судьба всегда останавливаться на самом интересном месте.

— И тем не менее вы должны мне сказать, сколько времени этот клоун лежит здесь с перерезанной глоткой.

— Недолго… Часа три, наверное.

— Значит, это случилось около одиннадцати?

Он взглянул на часы:

— Вроде того. Плюс-минус полчаса. Пусть теперь санитары заберут его, а я помчусь домой, жена наверняка уже видит десятый сон…

— И страдает комплексом Мэрфи. Первые симптомы этой болезни — скука и одиночество в постели.

— А меня беспокоит в вас кое-что другое, Уилер, — сказал он, закрывая свой чемоданчик. — Вид трупа действует на вас, как инъекция адреналина.

— Что ж, значит, я не ошибся в выборе профессии, — отпарировал я. — Когда вы произведете вскрытие?