Том 24. Письма 1895-1897

Одолеваю «Семью Поланецких» Сенкевича^*. Это польская творожная пасха с шафраном. Если к Полю Бурже прибавить Потапенку, попрыскать варшавским одеколоном и разделить на два, то получится Сенкевич. «Поланецкие» несомненно навеяны «Космополисом» Бурже^*, Римом и женитьбой (Сенкевич недавно женился); тут и катакомбы, и старый чудак-профессор, вздыхающий по идеализме, и иже во святых Лев XIII с неземным лицом, и совет возвратиться к молитвеннику, и клевета на декадента, который умирает от морфинизма, поисповедавшись и причастившись, т. е. раскаявшись в своих заблуждениях во имя церкви. Семейного счастья и рассуждений о любви напущена чёртова пропасть, и жена героя до такой степени верна мужу и так тонко понимает «сердцем» бога и жизнь, что становится в конце концов приторно и неловко, как после слюнявого поцелуя. Сенкевич, по-видимому, не читал Толстого, не знаком с Нитче, о гипнотизме он толкует, как мещанин, но зато каждая страница у него так и пестрит Рубенсами, Боргезе^*, Корреджио, Боттичели — и это для того, чтобы щегольнуть перед буржуазным читателем своею образованностью и показать кукиш в кармане материализму. Цель романа: убаюкать буржуазию в ее золотых снах. Будь верен жене, молись с ней по молитвеннику, наживай деньги, люби спорт — и твое дело в шляпе и на том и на этом свете. Буржуазия очень любит так называемые «положительные» типы и романы с благополучными концами, так как они успокаивают ее на мысли, что можно и капитал наживать и невинность соблюдать, быть зверем и в то же время счастливым.

У нас какая-то жалкая весна. Снег всё еще лежит в полях, и нет езды ни на санях, ни на колесах, а скотина скучает по траве и воле. Вчера пьяный мужик-старик, раздевшись, купался в пруде^*, дряхлая мать била его палкой, а все прочие стояли вокруг и хохотали. Выкупавшись, мужик пошел босиком по снегу домой, мать за ним. Как-то эта старуха приходила ко мне лечиться от синяков — сын побил. Откладывать просвещение темной массы в далекий ящик, это такая низость!

Яворская не живет с Коршем, но это правда, что он ее ревнует. Как прошел спектакль в лит<ературно>-артистическом кружке?^*

Желаю Вам всяких благ. Поздравляю Вас с японско-китайским миром^* и желаю скорейше приобрести незамерзающую Феодосию на восточном берегу и провести к ней железную дорогу. Не было у бабы хлопот, так она купила порося. И мне кажется, что с этим незамерзающим портом мы наживем себе массу хлопот. Он обойдется нам дороже, чем если бы мы вздумали завоевать всю Японию. Впрочем, futura sunt in manibus deorum[6].

Приезжал Миша и говорил, что он получил Станислава 3 степ<ени>^*.

Ваш А. Чехов.

Суворину А. С., 18 апреля 1895 *

1559. А. С. СУВОРИНУ

18 апреля 1895 г. Мелихово.

18 апр.

В доказательство, что и я тоже не чужд японского вопроса^*, посылаю Вам вырезку из своего «Сахалина». Про Невельского я писал в октябр<ьской> книжке «Русской мысли» 1893 г. и, подобно дочери, рекомендовал его читателю как личность исключительную.

Если бы Вы приехали в Москву в конце апреля или в начале мая, то мы поездили бы по кладбищам, монастырям, подгородным рощам, поехали бы, пожалуй, к Троице. Раз в письме Вы проговорились, что хотели бы посидеть и походить со мной, молча и лениво перекидываясь фразами, то я и предлагаю Вам Москву. Если будет хорошая погода, то скитания наши по Москве и около удадутся настолько, что будет приятно вспомнить о них под старость.

Ваш отзыв об Яворской мне не показался резким^*.

Перерыв. Ходил в деревню к чернобородому мужику с воспалением легкого. Возвращался полем. По деревне я прохожу не часто, и бабы встречают меня приветливо и ласково, как юродивого. Каждая наперерыв старается проводить, предостеречь насчет канавы, посетовать на грязь или отогнать собаку. В поле поют жаворонки, в лесу кричат дрозды. Тепло и весело.

Мише напишу^*. Пьесы писать буду, но не скоро. Драмы писать не хочется, а комедии еще не придумал. Пожалуй, засяду осенью за пьесу^*, если не уеду за границу.

Я очень рад успеху «Ганнеле»^*. Это успех литературно-арт<истического> кружка, успех частной затеи. Теперь Вы смело можете начать войну с макао^*, и если Вы не охладеете, то кружок может сделаться богатым. Успех пьес и концертов и популярность дадут больше денег, чем штрафы, которые платят картежники. В Москве нет кружка, но несколько литераторов собираются нанять на один вечер театр Корша и дать любительский спектакль^* с благотв<орительной> целью. Играть будут только одни литераторы и дамы, имеющие отношение к литературе. Это моя затея. Выпишем Потапенку и Мамина. Поставим, вероятно, «Плоды просвещения», я буду играть мужика. Когда-то я хорошо играл^*, теперь же, кажется, у меня не хватит голоса. Во всяком разе пора перестать быть очень серьезными, и если мы устроим дурачество монстр, то это шокирует только старых психопаток, воображающих, что литераторы гипсовые.