Том 25. Вождь окасов. Дикая кошка. Периколя. Профиль перуанского бандита

Антинагюэль велел раскинуть лагерь и отправил нескольких человек — одних для рекогносцировки, а других настрелять дичи. В быстроте своего отступления ароканы не подумали захватить провизию. Токи велел срубить несколько деревьев для костров. Через час охотники воротились с дичью. Лазутчики не открыли ничего опасного. Ужин был весело приготовлен, и каждый делал ему честь.

Антинагюэль, казалось, забыл свою ненависть к дону Тадео; он говорил с ним с величайшим уважением и оказывал ему чрезвычайное внимание. Полагаясь совершенно на его слово, он оставлял его совершенно свободным в его поступках, не обнаруживая ни малейшего беспокойства.

Как только ужин был окончен, расставили часовых, и все заснули. Один дон Тадео напрасно искал сна; слишком мучительное беспокойство пожирало его, и он не мог сомкнуть глаз. Сидя под деревом, склонив голову на грудь, он провел целую ночь в глубоких размышлениях о страшных событиях, которые нарушали его спокойствие. Мысль о дочери довершала его горесть; несмотря на надежду, которой он старался прельстить себя, положение его было так отчаянно, что ему едва ли предстояла какая-либо возможность выйти из него.

Иногда воспоминание о двух французах, которые уже дали ему столько доказательств преданности, пробегало в его мыслях; но предположив даже, что эти смелые люди успели бы найти его следы, что они могли сделать, несмотря на все свое мужество? Безумна была бы борьба их против такого множества врагов; очевидно, они должны были бы пасть, не спася его.

Восход солнца застал дона Тадео погруженным в эти печальные мысли; сон ни на секунду не смыкал его утомленных век. Между тем все зашевелилось в лагере; лошади были оседланы, и индейцы, наскоро позавтракав, отправились в путь.

Этот день прошел без всякого происшествия, достойного упоминания. Вечером раскинули лагерь так же как и накануне, на вершине холма; но на этот раз ароканы, зная, что неожиданное нападение невозможно, не принимали таких предосторожностей как прежде.

Дон Тадео, побежденный наконец усталостью, погрузился в тяжелый сон и проснулся перед самым отъездом. Антинагюэль вечером отправил нарочного вперед; этот человек воротился в лагерь в ту самую минуту, когда отряд отправлялся в путь. Вероятно он привез хорошее известие, потому что, слушая его донесение, вождь улыбнулся несколько раз. Потом, по знаку Антинапоэля, весь отряд поскакал галопом, все более и более углубляясь в горы.

Глава LXXIX УЛЬТИМАТУМ

Антинагюэль уже успел нагнать воинов, которым поручил охранять донну Розарио. Оба отряда соединились в один. Токи имел сначала намерение переехать Анды и удалиться к пуэльчесам; но проигранное им сражение имело для ароканов ужасные последствия.

Их главные селения были сожжены испанцами и разграблены, а жители перебиты или взяты в плен. Те, которые могли бежать, сначала без цели бродили по лесам; но потом узнав, что токи успел спастись, они соединились и отправили к нему послов просить помощи и принудить его стать во главе войска, назначенного охранять границы.

Антинагюэль, радуясь реакции своих соотечественников, воспользовался ею, чтобы утвердить свою колеблющуюся власть после испытанного им поражения. Он переменил план своего пути и во главе только ста человек приблизился к Биобио, между тем как по его приказанию другие воины рассыпались по всей области, чтобы призвать народ к оружию.

Токи не имел уже притязания как прежде распространить ароканское владычество; теперь его единственным желанием было добиться с оружием в руках мира, который не был бы слишком невыгоден для его соотечественников. Словом, он хотел загладить насколько возможно несчастия, причиненные его безумным честолюбием.

По причине, известной одному Антинагюэлю, дон Тадео и донна Розарио совсем не знали, что находятся так близко друг к другу; Красавица оставалась невидимой, и дон Тадео думал, что большое расстояние еще разделяет его от дочери.

Антинагюэль раскинул лагерь на вершине горы, где несколько дней перед этим он находился со всей индейской армией в той сильной позиции, которая возвышалась над бродом Биобио. Только вид чилийской границы переменился. Батарея из восьми пушек возвышалась на склоне для защиты прохода; ясно виднелись патрули копьеносцев, объезжавших берег и внимательно наблюдавших за движениями индейцев.

Было около двух часов пополудни. Кроме нескольких ароканских часовых, неподвижно опиравшихся на свои длинные копья, ароканский лагерь, казалось, был пуст; глубокое безмолвие царствовало повсюду. Воины, изнуряемые зноем, удалились отдыхать под тень деревьев и кустов.