Том 26, ч.2

Апологетические фразы, пускаемые в ход в целях отрицания кризисов, важны постольку, поскольку они всегда доказывают противоположное тому, что хотят доказать. В целях отрицания кризисов они говорят о единстве там, где существуют противоположность и противоречие. Стало быть, они важны постольку, поскольку можно сказать: они доказывают, что если бы в действительности не существовало тех противоречий, которые изобретатели этих фраз устранили в своем воображении, то не было бы и кризиса. Но в действительности кризис существует, ибо существуют эти противоречия. Всякое основание, приводимое апологетами против существования кризиса, представляет собой противоречие, устраненное лишь в их воображении, стало быть реальное противоречие, стало быть основание кризиса. Стремление устранить противоречия при помощи фантазирования есть вместе с тем подтверждение того, что в действительности имеются налицо те противоречия, которые, согласно благочестивому желанию, не должны существовать.

То, что рабочие по сути дела производят, есть прибавочная стоимость. Пока они ее производят, у них есть что потреблять. Как только производство прибавочной стоимости-прекращается, прекращается и их потребление, так как они перестали производить. Но они могут потреблять отнюдь не потому, что производят эквивалент для своего потребления. Напротив, когда они производят только такой эквивалент, их потребление прекращается, они не имеют эквивалента для потребления. Их труд либо приостанавливается, либо сокращается, либо, при всех обстоятельствах, их заработная плата понижается. В последнем случае — если уровень производства остается неизменным — они не потребляют произведенного ими эквивалента. Но тогда у них не хватает средств не потому, что они недостаточно производят, а потому, что им достается слишком малая доля произведенного ими продукта.

Итак, когда рассматриваемое отношение сводят просто к отношению между потребителями и производителями, то забывают, что производящий наемный рабочий и производящий капиталист суть два производителя совершенно различного рода, не говоря уже о таких потребителях, которые вообще не занимаются производственной деятельностью. Здесь опять-таки противоположность отрицается тем, что абстрагируются от действительно существующей в производстве противоположности. Уже само отношение наемного рабочего и капиталиста заключает в себе:

1) то, что наибольшая часть производителей (рабочие) не являются потребителями (покупателями) весьма значительной части своего продукта, а именно средств труда и материала труда;

2) то, что наибольшая часть производителей, рабочие, могут потреблять эквивалент своего продукта лишь до тех пор, пока они производят больше, чем этот эквивалент, т. е. прибавочную стоимость, или прибавочный продукт. Они всегда должны быть перепроизводителями, должны производить сверх своих [платежеспособных] потребностей, чтобы иметь возможность быть потребителями или покупателями в [718] пределах этих своих потребностей[134].

Таким образом, по отношению к этому классу производителей утверждение о единстве между производством и потреблением во всяком случае выступает как prima facie^{136} ошибочное.

Когда Рикардо говорит, что единственная граница спроса, это — само производство, а последнее ограничено только капиталом[135], то, если отбросить неверные предпосылки, это на деле имеет лишь тот смысл, что капиталистическое производство находит свою меру только в капитале, причем под капиталом понимается также и рабочая сила, превращенная в составную часть капитала (купленная им) как одно из условий его производства. Между тем, как раз и спрашивается, является ли капитал как таковой также границей и для потребления. Во всяком случае он служит такой границей в отрицательном смысле, т. е. не может быть потреблено больше, чем произведено. Но вопрос заключается в том, служит ли он этой границей в положительном смысле, может ли и должно ли быть потреблено — на основе капиталистического производства — столько же, сколько производится. Если правильно проанализировать положение Рикардо, то оно утверждает как раз противоположное тому, что он хотел этим сказать, — а именно, что производство ведется без учета существующих границ потребления и что оно ограничено лишь самим капиталом. И это, действительно, характерно для этого способа производства.

Итак, согласно предположению, рынок переполнен, например, хлопчатобумажными тканями, так что они или отчасти или совсем не могут быть проданы, или же могут быть проданы лишь значительно ниже своей цены. (Скажем пока: стоимости, так как при рассмотрении процесса обращения или воспроизводства нам еще приходится иметь дело со стоимостью, а не с ценой издержек и тем более не с рыночной ценой.)