Том 26, ч.3

Индивиды противостоят здесь друг другу только как товаровладельцы и потому могут приобрести товар другого только путем отчуждения своего собственного товара. Поэтому создается видимость, будто они могут обменивать только свой собственный труд, так как обмен товаров, содержащих чужой труд, если сами эти товары получаются опять-таки не путем обмена собственного товара, предполагает иные отношения между людьми, чем отношения [простых] товаровладельцев — покупателей и продавцов. В капиталистическом производстве исчезает эта видимость, которую являет людям собственная поверхность капиталистического производства. Но не исчезает иллюзия, будто первоначально люди противостоят друг другу только как товаровладельцы и потому каждый является собственником лишь постольку, поскольку он является работником. Это «первоначально», как сказано, есть обманчивая иллюзия, которая порождается видимостью, создаваемой капиталистическим производством, — исторически такого явления никогда не существовало. Вообще человек (изолированно или в обществе) выступает в качестве собственника всегда до того, как он выступает в качестве работника, даже если собственность есть только то, что он считает своим из окружающей его природы (или что он, в качестве члена семьи, рода, общины, считает своим отчасти из окружающей его природы, отчасти из общих, уже произведенных средств производства). И как только прекращается первоначальное животное состояние, собственность человека на окружающую его природу всегда предварительно опосредствуется его бытием в качестве члена общины, семьи, рода и т. д., его отношением к другим людям, которое обусловливает и его отношение к природе. «Не имеющий собственности работник» как «основной принцип» есть, напротив, лишь порождение цивилизации и притом на определенной исторической ступени — на ступени «капиталистического производства». Здесь перед нами закон «экспроприации», а не «присвоения» [ «appropriation»], во всяком случае не присвоения вообще, как это представляет себе Шербюлье, а такого рода присвоения, которое соответствует определенному, специфическому способу производства. [1110] [1111] Шербюлье говорит:

«Продукты присваиваются до того, как они превращаются в капитал. Это превращение в капитал не высвобождает их от имевшего место присвоения» (стр. 54).

Это относится не только к продуктам, но и к труду. Сырье и т. д. и средства труда принадлежат капиталисту; они представляют собой превращенную форму его денег. С другой стороны, если капиталист купил рабочую силу, или ежедневное (например, по 12 часов в день) употребление рабочей силы, за сумму денег, равную продукту 6 рабочих часов, то ему принадлежит труд 12 часов; этот труд присвоен капиталистом еще до того, как он осуществлен. Самим процессом производства он превращается в капитал. Но это его превращение в капитал является более поздним актом, чем его присвоение.

«Продукты» превращаются в капитал: вещественно, поскольку они функционируют в процессе труда в качестве условий труда, условий производства — предмета труда и средств труда, — по форме, поскольку не только их стоимость сохраняется в продукте, но и сами они становятся средством всасывания труда и прибавочного труда, т. е. поскольку они фактически функционируют в качестве поглощателей труда. [1112] С другой стороны, присвоенная до процесса производства рабочая сила в самом процессе производства превращается непосредственно в капитал, превращаясь в условия труда и в прибавочную стоимость: овеществление рабочей силы в продукте сохраняет постоянный капитал, возмещает переменный капитал и присоединяет прибавочную стоимость. [1112]

[4) К вопросу о накоплении как расширенном воспроизводстве]

[Шербюлье говорит:]

[1110] «Всякое накопление богатства доставляет средства для ускорения дальнейшего накопления» (цит. соч., стр. 29).

{Взгляд Рикардо (перешедший от Смита), что всякое накопление сводится к затратам на заработную плату, был бы ошибочен даже и в том случае, если бы накопление ни в одной своей части не совершалось in natura, как это бывает, например, тогда, когда фермер высевает больше семян, чем раньше, когда скотовод увеличивает поголовье племенного или откармливаемого на убой скота, когда машиностроитель владеет частью прибавочной стоимости в машиностроительной машине. Этот взгляд был бы ошибочен и в том случае, если бы не существовало того явления, что все производители, производящие составные элементы той или другой части капитала, создают постоянное перепроизводство, рассчитывая на факт ежегодного накопления, т. е. увеличения общего масштаба производства.