Том 26. Открытая дверь

Я многое видел в своей жизни: лжесвидетельствовал, обманывал, хитрил, получал и терял деньги, играл с дьяволом в карты. Я занимался всем этим сколько помню себя. Многое повидал я за тридцать с лишним лет жизни. Любил и ненавидел. Передо мной возникали забытые и полузабытые лица. Они мелькали передо мной, как страницы прочитанной книги. Шантаж, очень легкие деньги, много алкоголя, неприятности — большие и маленькие. Женщины… Как плохое изображение на экране. Наполовину забытые. Смех, девушка с сигарой, длинные ноги, разорванное платье, неуловимый запах духов, расплывающееся лицо, ногти, впивающиеся мне в плечи, волосы под моими руками — темные, серебристые, белые… «Ты всегда груб с женщинами!» Блондинка, лет тридцати, патологически чувственная… «Есть вещи, которые мужчина не делает. Он не берет денег от женщин!» Озадаченность. Неужели она мне не верит? Скрытый смешок, когда она не верит и не любит. Легко соглашается, пряча деньги в карман. Это конец. «У нас нет ничего общего, грязная скотина!» Руки, ощупывающие мое пальто. Попытка взять взаймы у ростовщика. «Справедливость полна поэзии». Пустые карманы. Нужда, презрение, шантаж… Это письмо… Но расходы… Я не могу работать без денег…

И вот теперь убийство. Все ниже и ниже, наверх уже не подняться. «Убивать как бешеного пса!» Убийца! Всем патрульным, разыскать для допроса! Выражение удивления в мертвых пустых глазах. Маленькая дырочка посреди лба. «Если тебя поймают, они тебя убьют!.. Мне все равно. Ты для меня все!»

— У нас вскоре закончится провизия, — сказала Веда. Голос заставил меня вздрогнуть.

— Что ты сказала?

— У нас практически не осталось еды.

Я не думал об этом. Я почти ни о чем не думал с тех пор, как поселился здесь. Но едва она напомнила об этом, как в меня вкралось тревожное чувство преследуемого человека.

— Завтра я поеду в Альтадену, — сказала она, протягивая руки к огню.

— Нет, — отрезал я. — Поеду я сам.

Она посмотрела на меня улыбаясь.

— Не надо все усложнять. Ведь ищут не меня. Я всего лишь спутница. Если я поеду одна, никто не обратит внимания на мою машину.

— Нет! — уперся я.

Мы еще некоторое время спорили, но так и не пришли к соглашению. Потом она встала и сказала, что идет спать.

— Ты не поедешь завтра в Альтадену! — упрямо стоял на своем я.

— Я иду спать.

На следующее утро я попросил ее составить подробный список вещей и продуктов.

— Я поеду сразу же, как только нарублю дров. Нечего бояться.

Когда я вернулся с поленьями, ее уже не было. Она взяла «Бьюик» и оставила на столе записку. В ней говорилось, что она вернется быстро, насколько сможет, чтобы я не беспокоился, и что она меня любит.

Вот тут-то я и понял, насколько она мне дорога. Я отправился вслед за ней по каменистой дороге, но, дойдя до магистрали, вынужден был повернуть назад. Вернувшись в хижину, я принялся терпеливо ждать. Это был самый длинный день в моей жизни. Солнце уже приготовилось спрятаться за горы, а ее все не было. Я уже готов был взобраться на ближайшее дерево и завыть от тоски.

Но она вернулась. Еще издали я заметил свет фар. Когда она вышла из машины, я крепко обнял ее и прижал к себе. Мне не нужно было ничего говорить, она и так все понимала.

— Прости, Флойд, я не думала, что так задержусь. Но я решила убедиться, что за мной никто не следит.

— Все в порядке?

— Да. Я привезла сигареты, виски и всякой всячины еще на неделю. И еще газеты.

Но в том тоне, каким она сказала эти слова, было нечто такое, от чего я насторожился. Но ничего не стал ей говорить, пока мы не разгрузили машину и я не отвел ее под навес.

После этого вернулся в хижину и запер дверь. В беспощадном свете лампы она казалась бледной и усталой.

— Они думают, что мы ускользнули за границу, — сказала она, раскладывая продукты. — Газеты на столе. Все уверены, что мы в Мексике.

Я бегло просмотрел газеты. Произошла крупная авиакатастрофа, и все первые страницы были посвящены ей. Информация об убийстве Бретта печаталась на третьей страничке. Как она и говорила, газетчики, казалось, верили, что мы в Мексике. Там же сообщалось, что накануне Бретт взял в банке двадцать шесть тысяч долларов и следы их не найдены. Они считали это мотивом моего преступления. Я читал, но продолжал чувствовать, что что-то не так.

Веда готовила ужин и без умолку болтала, но я чувствовал, что она что-то недоговаривает.

— В чем дело, Веда? — резко спросил я. — У тебя там были неприятности?

Она улыбнулась вымученной улыбкой.

— Все в порядке, дорогой, никто даже не взглянул на меня.

— Ты от меня что-то скрываешь! Что случилось?

— Я видела Макса Отиса.

Молчание повисло в воздухе, как дым. Мы молча смотрели друг на друга.

— Водителя Германа? В Альтадене?

Она кивнула.

— Я делала покупки в магазине и увидела его сквозь витрину. Он входил в кафе и, вероятнее всего, меня не видел. Но я испугалась. Что ему нужно в Альтадене?

— Если он тебя не видел, то это неважно. Но я не думаю, что нам нужно опасаться Макса Отиса. Вот если бы это был Редферн…

— Он меня ненавидит.

— С чего ты взяла? Мы с ним отлично потолковали. Он ненавидит Германа и Бойда, но за что ему ненавидеть тебя?