Том 27. Письма 1900-1901

Печатается по автографу (ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: Письма, т. VI, стр. 117.

…пришло письмо, посланное Машей 25 дек<абря>. — См. Письма М. Чеховой, стр. 163–164.

…в начале или середине февраля, вернусь уже в Ялту. — Чехов вернулся в Ялту из-за границы 15 февраля.

…Мюр и Мерилиз сгорел. — См. письмо 3200^*.

Поклон С. П. Бонье. — В письме от 28–31 декабря 1900 г. М. П. Чехова сообщала брату: «Приехала Софья Павловна, молодая и счастливая. Она тебя ждет и кланяется» (Письма М. Чеховой, стр. 165).

3243. А. Л. ВИШНЕВСКОМУ

5(18) января 1901 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма, т. VI, стр. 119.

Открытка, на которой имеются почтовые штемпели: Nice. 18 Janv. 01; Москва. 10 I.1901. Следовательно, она не могла быть написана позднее 5(18) января. По-видимому, Чехов ошибся при переводе нового стиля на старый, как и в письме к Ал. П. Чехову, датированному им также 6-м января.

Ответ на письмо А. Л. Вишневского от 29 декабря 1900 г.; Вишневский ответил 12 января 1901 г. (ГБЛ).

Поздравляю Вас ~ желаю побольше денег, славы и хорошей невесты. — Вишневский ответил: «За Ваши новогодние пожелания очень благодарю, но ни денег, ни невесты у меня не будет, ибо кто служит в Художественном театре и любит его так, как я его люблю, тот ни денег, ни жены иметь не будет. Убивается не только индивидуальность, но даже какие бы то ни было посторонние желания и стремления, а уж о деньгах и жене и думать нечего! Не подумайте, что я жалуюсь, напротив, мне это очень нравится. — „Я доволен, я доволен, я доволен!“»

Во фрак Вы облекаетесь только в I акте ~ нужно носить форму, какая была до 1900 г. — Ответ на вопросы Вишневского, связанные с работой над ролью Кулыгина в «Трех сестрах»: «Разрешите, ради бога, мой спор с Тихомировым, который военных совсем не знает и даже не был простым солдатом, а все спорит! Дело вот в чем: у военных, около года, произошло маленькое изменение в форме, даже не в форме, а только в ношении оружия. Прежде носили шашку на золотом ремне только штабные офицеры; для Вашей пьесы Вершинин должен иметь золотую портупею, а все остальные офицеры — черный лакированный ремень; но в настоящее время носят все офицеры золотую портупею. Я кричу и доказываю ему, т. к. он купил эти портупеи, что Кулыгин до 4-го акта носит старую учительскую форму, а только в 4-м акте одевает сюртук с погонами, то значит и все офицеры, за исключением Вершинина, должны носить шашки на черном лакиров<анном> ремне. Я не оспариваю, что пьеса современна, но Вы сами говорили мне, что действие происходит до введения даже новой учительской формы. А эта мелочь дает понять публике, что действие происходит несколько позже. Вы можете мне возразить, что есть у нас Ваш знакомый полковник, который наблюдает за правильностью формы; но пока Вы сами не утвердите, что действие происходит хотя бы три года тому назад, — все будут спорить. Наконец, к чему мне было делать учительский фрак, если бы не Ваша ремарка, да и лично Вы мне говорили, что между 1-м и 4-м актами проходит около 6 лет?! Еще одно доказательство моей правоты: если действие происходит в Перми, то железная дорога проведена до самого города уже несколько лет, а у Вас есть разговор Вершинина в 1-м акте, что вокзал от города в 20-ти верстах. Значит это было сравнительно давно! <…> Также прошу Вас убедительно написать, до которого акта мне не одевать мундира с погонами?»

Что новенького? — 12 января Вишневский сообщал о работе Художественного театра над «Тремя сестрами»: «Мы все репетируем и репетируем, т. к. третий и 4-ый акты довольно трудноваты. Владимир Иванович возвратился и принял большое участие в репетициях. Пьеса будет разыграна превосходно, за малым исключением (по секрету скажу: Мейерхольд уж очень мрачен, очень напоминает Треплева, а желательно было бы для пьесы и по самой его роли, чтобы он был жизнерадостнее). Когда окончательно у всех наладится, напишу подробнее <…> Новостей особенных нет никаких, а если что на свете происходит, то Вы лучше все знаете за границей, чем мы в Каретном ряду».

…в феврале я уже потянусь назад в Россию. — В ответ Вишневский писал: «Если это так, дорогой Антон Павлович, что Вы не передумаете и потянетесь в феврале в Россию, как Вы мне написали, то мой совет — приезжайте к нам на последний спектакль, закрытие сезона, и Вы увидите „Трех сестер“. Если же этого нельзя будет, то приезжайте потом в Петербург. Я убежден, что Вы не успокоитесь, пока не увидите „Трех сестер“. А очень интересно! Разделаем мы пьесу, как говорят у нас в Таганроге, под орех!»