Том 27

Шумиха среди немцев — это тоже неплохо. Я видел отчет о банкете в «Daily News». Так как банкет был респектабелен, то на этот раз и г-н Мадзинн не постеснялся прийти. «Председательствовал генерал Хауг!» Этот молодец обещает превратиться в карикатуру на генерала Дюбура в 1830 году. Если судить по объявлению в «Times», то гёрингеровская таверна «Голден Стар» является теперь весьма почтенной. Но так как мне все-таки необходимо собрать весь материал об этой шумихе, то было бы неплохо послать туда для рекогносцировки патруль — ведь найдется же кто-нибудь, кто будет готов сунуть свой нос в эту мерзость, даже с риском быть выставленным за дверь.

Last — but not least^{313}: виллихиана^{314} очень способствовала моему веселому настроению во время сегодняшнего завтрака. Вот болван! В самом деле мне трудно представить себе, как мог он принять письмо Шр[амма] за ответ на свое первое письмо. Но перспектива военной диктатуры в Рейнской провинции, без прессы, которая могла бы ему досаждать, — черт возьми, это действительно могло вскружить голову этому глупому животному. Настоящий каптенармус и фельдфебель! Социальная революция при помощи «нищенской похлебки» семьям ландвера, статистика, сведенная к учету «припасов, скота, транспортных средств и солдат!» Этот проект революции совершенно побивает предшествующий план — с помощью 5000 человек завоевать Германию. Если ландвер на это не пойдет, тогда придется разочароваться в человечестве. «Несколько человек я привез бы с собой, других призвал бы». Понимаешь ли ты, что этот молодец имел в виду? «Гражданину Карлу Марксу приказывается в течение 48 часов явиться в Кёльн и взять на себя руководство финансовыми делами и общественными реформами под надзором и контролем гражданина Геберта. Неповиновение этому приказу, равно как и всякое противодействие или рассуждения по поводу него, а также неподобающие остроты будут караться смертью. К гражданину Марксу будут приставлены для надзора унтер-офицер и шесть солдат». — А как этот человек говорит о Шаппере! «Мы не желаем больше любителей наслаждений!» Таким образом даже спартанская «pot half and half»^{315} и покорный трепет этой толстой свиньи перед женщинами представляются пьянствующему за чужой счет и удовлетворяющему самого себя фельдфебелю уже сибаритством. Впрочем, кто знает, не поступила ли бы эта толстая свинья при какой-нибудь осаде Кёльна так, как благородный Палафокс в Сарагосе; Палафокс во время всей второй (настоящей) осады Сарагосы[232] ни разу не высунул носа потому, что он в компании трех или четырех забулдыг и массы проституток кутил в непроницаемом для бомб погребе монастыря среди бочек с вином и появился лишь тогда, когда должен был подписать условия капитуляции.

Но на какое письмо отвечает Виллих в третьем, торжествующем, полном уверенности в победе письме, в котором он жалуется лишь на затруднения в деньгах? Послал ли ему Шр[амм] второе письмо или же Беккер^{316} ответил на второе письмо В[иллиха]? Объясни мне это и сообщи, нужно ли тебе вернуть сейчас письма; я с удовольствием оставил бы их у себя еще на некоторое время, чтобы при случае сделать некоторые выписки.

Железнодорожная спекуляция снова расцветает — с 1 января курс большинства акций поднялся на 40 %, при этом курс самых худших повысился больше всего. Это многообещающе!

Твой Ф.Энгельс

Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischen F.Engels und K.Marx». Bd. I, Stuttgart, 1913

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

76 МАРКС — ЭНГЕЛЬСУ [233] В МАНЧЕСТЕР

[Лондон, 22 марта 1851 г.]

Дорогой Энгельс!

Я поручил Пиперу переписать для тебя этот замечательный документ. Руге, под предлогом того, что он гарантировал заем Мадзини, требует денег, чтобы претворить их в «общественное мнение». Среди здешних «пруссаков» — Бухера, Эльснера, Циммермана и т. д. — царит огромное негодование по поводу этого «сильного временного правительства».

Что касается «шести», которые тебя так смутили, то ими были Ландольф и Блан, Виллих и Шаппер, Бартелеми и Видиль, словом — шесть матадоров; венгры, поляки и тому подобная непривлеченная чернь не фигурировала.

В третьем письме Виллих отвечает лишь собственному ходу мыслей. Он не получил ни от Беккера, ни от Шрамма ни письма, ни чего-либо иного. Сегодня у этого молодца будет приятный день. Около двух недель тому назад Вольф^{317} встретил его в 2 часа ночи в кафе, посещаемом проститутками, и громко воскликнул: «Ах! Добродетельный Виллих здесь!» После этого «добродетельный» улетучился.