Том 27

«Я заявляю ему, что революции в Европе означают крестовый поход труда против капитала, я заявляю также, что они не могут быть низведены до духовного и социального уровня темного полуварварского народа, вроде мадьяр, которые еще пребывают в полуцивилизованном состоянии шестнадцатого столетия и серьезно претендуют на то, чтобы диктовать свою волю великим очагам просвещения — Германии и Франции и добиваться от легковерной Англии путем надувательства признания своих заслуг»[351].

Как видишь, Кинкель просто собирается устроиться здесь по примеру временного правительства во Франции. Я, со своей стороны, считал бы нужным, чтобы ты, когда мы узнаем, что Вейдемейер состоит редактором «Abendzeitung», посылал туда в виде фельетонов отрывки из К. Шнаппера^{523}, первых признаний которого я жду с нетерпением (продолжение см. под письмом Пипера[352]).

Кстати, я чуть было не забыл одного важного события из области скандальной хроники. Штехан, Гирш, Гюмпель и т. д., словом, приехавшие из Германии рабочие заявили, что желают ко мне прийти. Я их сегодня приму; они уже порядком поссорились с Шаппером и Виллихом. Штехан на собрании Общества рабочих[353] открыто объявил Дица шпионом, и хотя некоторые кричали, что он — агент Маркса, он все же добился назначения комиссии; но в ней друзья и покровители Дица — Шаппера и Виллиха играют главную роль. С помощью этих штраубингеров я, во всяком случае, вызову новые кризисы в этой жалкой корчме портных и бродяг.

Одновременно извещаю тебя о получении трех фунтов.

Привет!

Твой К. М.

Впервые полностью опубликовано на языке оригинала в Marx — Engels Gesamtausgabe. Dritte Abteilung, Bd. 1, 1929 и на русском, языке в Сочинениях К.Маркса и Ф.Энгельса, 1 изд., т. XXI, 1929 г.

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого и английского

132 ЭНГЕЛЬС — МАРКСУ [354] В ЛОНДОН

[Манчестер], 3 декабря 1851 г.

«Представители Франции, заседайте с миром!»[355] В самом деле, где же эти господа могут более мирно заседать, как не в казарме Орсе под охраной батальона венсеннских стрелков!

История Франции вступила в стадию совершеннейшего комизма. Что может быть смешнее, чем эта пародия на 18 брюмера, устроенная в мирное время при помощи недовольных солдат самым ничтожным человеком в мире и не встретившая, насколько можно пока судить, никакого сопротивления. А как ловко были пойманы все эти старые ослы! Самая хитрая лиса во всей Франции — старый Тьер, самый тертый калач из всего адвокатского сословия — г-н Дюпен попались в западню, которую им расставил самый отъявленный болван нынешнего столетия; они попались так же легко, как генерал Кавеньяк со своей глупой республиканской добродетелью и как хвастун Шангарнье! А в довершение картины — охвостье парламента с Одилоном Барро в роли «Лёве фон Кальбе», и этот самый Одилон требует, чтобы его, ввиду такого нарушения конституции, арестовали, и никак не может добиться, чтобы его отправили в Венсеннскую тюрьму! Вся эта история как будто нарочно придумана для Красного Вольфа^{524}; отныне только он может писать историю Франции. Был ли когда-нибудь в мире совершен переворот, который сопровождался бы такими вздорными заявлениями, как этот? А смехотворный наполеоновский церемониал, годовщина коронования и Аустерлица, спекуляция конституцией Консульства и т. п. Одно то, что все это могло удаться хотя бы на один день, свидетельствует о такой деградации господ французов, о таком их ребячестве, которое не имеет себе равного.

Великолепен захват великих говорунов «порядка», в особенности маленького Тьера, а также храброго Шангарнье. Великолепно заседание охвостья парламента в 10-м округе с гном Берье, который до тех пор кричал в окно: «Да здравствует республика», пока вся эта компания не была захвачена и заперта под охраной солдат во дворе казармы. А этот глупый Наполеон, который сразу же начал укладываться, чтобы перебраться в Тюильри. Хоть целый год промучайся, не выдумаешь комедии лучше этой.