Том 27

Далее, я хотел бы, чтобы ты указал мне хорошие, не слишком дорогие, но вполне пригодные для изучения кампаний, начиная с 1792 г., специальные карты Германии (особенно Вюртемберга, Баварии, Австрии 1801–1809 гг., Саксонии, Тюрингии, Пруссии 1806–1807 и 1813 гг., Северо-Восточной Франции 1814 г., Ломбардии, Венгрии, Шлезвиг-Гольштейна, Бельгии). У меня есть большой атлас Штилера, но он совершенно недостаточен. Планы сражений за время с 1792 по 1814 г. у меня есть; они приведены в атласе, приложенном к алисоновской «Истории Европы со времен французской революции», но я обнаружил, что многие из этих планов не верны. Нет ли в Германии подобных атласов, не слишком дорогих, но надежных?

Знаешь ли ты Жомини, которого так превозносят французы? Я знаю его только со слов г-на Тьера, который, как известно, бессовестно списывал у него. Этот маленький Тьер — один из самых бесстыдных лжецов, какие только существуют, и нет ни одного сражения, относительно которого он привел бы верные цифры. Так как г-н Жомини впоследствии перебежал к русским, то он, конечно, имел основания для того, чтобы изображать подвиги французской доблести в менее сверхчеловеческих масштабах, чем это делает г-н Тьер, у которого один француз всегда побеждает двух неприятелей.

Вот тебе целая куча вопросов. Помимо всего прочего, надеюсь, что преследования евреев, которые сейчас имеют место в Германии, не получат дальнейшего распространения. Однако арест Д[ание]льса наводит на размышления. Здесь, по-видимому, собираются произвести обыски, чтобы притянуть к этому делу и нас, но это не так-то просто и по всей вероятности ни к чему не приведет, так как у нас ничего не найдут.

По поводу плана создания в Лондоне литографического бюро для Америки^{700} тебе, очевидно, напишет Маркс. Подобная затея обойдется здесь очень дорого, если все как следует организовать, а американские газеты в большинстве своем очень несолидны. Лупус^{701} и Фрей-лиграт находятся в Лондоне. Я также пробыл там в начале этого месяца две недели.

Поскольку, судя по всему, ты скоро тоже прибудешь туда, то лучше всего было бы, если бы ты заключил с одной или несколькими газетами или журналами соглашение относительно корреспондирования и т. п. В Лондоне это очень выгодно, но, конечно, места в наиболее платежеспособных газетах уже заняты. Кроме того, еще вопрос — что за пресса теперь в Германии.

Полководец Виллих по-прежнему живет в своей казарме за счет казармы и при помощи казармы. Как ты думаешь, не соорудить ли в противовес нечто подобное в грандиозных размерах?

Напиши поскорее твоему

Ф. Э.

Адрес: Эрмен и Энгельс, Манчестер.

Впервые полностью опубликовано на русском языке в Сочинениях К.Маркса и Ф.Энгельса, 1 изд., т. XXV, 1934 г.

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

95 МАРКС — ИОСИФУ ВЕЙДЕМЕЙЕРУ ВО ФРАНКФУРТ-НА-МАЙНЕ

[Лондон], 27 июня 1851 г.

Дорогой Ганс!

Я не знаю, правильно ли я поступаю, посылая тебе письмо через Фабрициуса. Кто поручится, что этот человек не будет схвачен на границе, — ведь он набрал здесь целый чемодан писем.

Хотя из американского плана, который ты задумал, ничего не выходит, — Энгельс, вероятно, уже писал тебе об этом^{702}, — тебе все же не остается ничего иного, как приехать сюда нам на подмогу. Может быть, найдется какая-нибудь совместная работа, — конечно, просто для заработка, так как нужно жить.

Я знаю теперь из достоверного источника, что в арестах наших друзей сыграли роль измена и доносы. Я внутренне убежден, что в этой подлости участвовали гг. Виллих и Шаппер и их гнусная банда негодяев. Ты понимаешь, насколько важно для этих «великих мужей» in partibus^{703} устранить в Германии тех, кто, по их мнению, преграждает им путь к трону. Эти ослы не понимают, что их считают ослами и что в лучшем случае их дарят только презрением.

Несмотря на свою филистерски-честную, спартански-постную, унтер-офицерски лицемерную мораль, Виллих является совершенно обыкновенным, — заметь, совершенно обыкновенным — пройдохой и кабацким завсегдатаем и кроме того, — за последнее я не ручаюсь, хотя это сообщил мне один респектабельный филистер, — он шулер. Этот малый целый день проводит в кабаках, но, конечно, в демократических, где он угощается даром и вместо платы приводит с собой гостей, развлекая их своими стереотипными фразами о грядущей революции, которым этот рыцарь сам перестал верить, постоянно повторяя их при самых различных обстоятельствах и всегда с одинаковым успехом. Этот субъект — самый низкий блюдолиз. Но все это, конечно, проделывается под патриотическими предлогами.