Том 28. Письма 1901-1902

…письмо Ваше прочел ему. — Короленко просил прочитать Горькому его письмо к Чехову от 10 апреля.

Мне почему-то кажется, что 25 мая собрания в академии не будет… — Очевидно, Чехов ошибся, назвав эту дату, так как речь шла о назначении собрания не позднее 15 мая. См. письмо 3726 и примечания к нему ^*.

Мне кажется также, что Горького во второй раз не выберут… — 10 апреля Короленко писал Чехову: «Возникали разные планы „улажения“ конфликта. Один — устранить 1035 ст. и произвести новые выборы, но, по зрелом размышлении, я вижу, что план этот невозможен в полном виде, а в „неполном“ неудовлетворителен…» 2 мая Короленко ответил на это замечание Чехова: «Я не думаю, что Горького теперь закидали бы черняками, но вообще — эта комбинация неудобна. Да, наконец, раз уже является возможность такого случая, то, конечно, мы не вправе ставить его в такое положение».

Не приедете ли Вы в Ялту? — Короленко принял приглашение Чехова и приехал для беседы с ним в Ялту 24 мая 1902 г. О прибытии Короленко в Ялту сообщила газета «Крымский курьер» (1902, № 132, 25 мая): «Вчера прибыл в Ялту писатель В. Г. Короленко».

3726. В. Г. КОРОЛЕНКО

20 апреля 1902 г.

Печатается по автографу ( ПМК). Впервые опубликовано: А. Дерман. Академический инцидент. Симферополь, 1923, между стр. 40 и 41.

В. Г. Короленко ответил 29 апреля 1902 г. ( Короленко, т. 10, стр. 343–344).

Во вчерашнем письме… — Письмо 3725.

…удобнее действовать сообща… — В дальнейшем Чехов и Короленко постоянно держали друг друга в курсе своих действий. Однако из-за болезни О. Л. Книппер Чехов не смог поехать на заседание Разряда изящной словесности в Петербург и послал свое заявление о выходе из академии на месяц позже, чем Короленко.

…надо сговориться. — О своей встрече с Короленко Чехов писал 2 июня 1902 г. М. Горькому.

Мнение Ваше, изложенное в письме к А. Н. Веселовскому… — В письме к А. Н. Веселовскому от 6 апреля 1902 г. Короленко писал, в частности, следующее: «Мне кажется, что, участвуя в выборах, я имел право быть приглашенным также к обсуждению вопроса об их отмене, если эта отмена должна быть произведена от имени Академии. Тогда я имел бы возможность осуществить свое неотъемлемое право на заявление особого к этому предмету мнения, так как, подавая свой голос, знал о привлечении А. М. Пешкова к дознанию по политическому делу (это известно очень широко) и не считал это препятствием для его выбора <…> Академия должна сообразовываться лишь с литературной деятельностью избираемого, не справляясь с негласным производством постороннего ведомства <…>

Ввиду изложенных, по моему мнению, в высшей степени важных, принципиальных соображений, я считал необходимым обратиться к Вам с просьбой известить меня о времени заседания Отдела и Разряда по этому поводу. К сожалению, моя просьба запоздала, и уже тогда, к крайнему моему прискорбию, я предвидел, что мне останется только сложить с себя звание почетного академика, так как по совести я не могу разделить ответственности за содержание сделанного от имени Академии объявления. Но я считаю своей нравственной обязанностью перед уважаемым учреждением прежде изложить свои соображения в собрании Отдела и Разряда <…> Оставаясь при этом мнении, я прошу Вас, глубокоуважаемый Александр Николаевич, сообщить мне, находите ли Вы возможным созвать в ближайшем времени собрание Отдела русского языка и словесности и Разряда изящной словесности для выслушивания моего заявления, которое я в таком случае буду иметь честь представить» ( Короленко, т. 10, стр. 337–339).

…на заседании 15 мая, если только оно будет… — 10 апреля Короленко сообщал: «Веселовский лично хотел назначить заседание в начале мая (не позже 15-го), но он еще не знает, что скажет князь (который, сказать кстати, 6 апреля, уже по прочтении моего письма, не позволил академику Маркову коснуться в общем собрании этого вопроса)».