Том 3(1). Историческое подготовление Октября. От Февраля до Октября

В тот момент, когда эти строки дойдут до читателя, Московское совещание уже останется позади. Можно почти не сомневаться в том, что нынешнее правительство, воплощающее собою шатающуюся и злобствующую несостоятельность, не выдержит московского натиска и потерпит новые изменения. Недаром ген. Корнилов разъясняет, что не нужно бояться нового кризиса власти. Этот кризис в ближайший момент может скорее всего разрешиться новым сдвигом вправо. Получит ли при этом Керенский дополнительную порцию независимости от организованного контроля демократии, который будет замещен тем более действительным закулисным контролем империалистических клик; станет ли новое правительство в определенные отношения к тому генеральному штабу имущих классов, который будет создан несомненно Московским совещанием; какова будет примесь «социалистических» бонапартистов в новой правительственной комбинации, — это все вопросы второстепенного значения. Но если бы даже натиск буржуазии оказался отбит и Московское совещание завершилось новым выходом кадет из правительства, навязанная «революционной» демократии власть вовсе еще не означала бы революционно-демократической власти. Опутанные по рукам и ногам своими обязательствами по отношению к союзной бирже и дипломатии, с грузом репрессий против рабочих и солдат за спиною, официальные советские вожди продолжали бы свою политику двоедушия и уклончивости. Уйдя из министерства, Коновалов лишь переложил свою миссию на Скобелева. Министерство Керенского — Церетели и без кадет проводило бы полукадетскую программу. Одного ухода кадет мало. Нужен приход новых сил и новых методов…

Московское совещание подводит во всяком случае итог под целой эпохой революции, когда руководящую роль играла эсеро-меньшевистская тактика соглашения с буржуазией, — соглашения, основанного на отказе от самостоятельных задач революции, на их подчинении идее коалиции с врагами революции.

Русская революция непосредственно выросла из войны. Война создала ей свойственную форму общенародной организации, — армию. Главная масса населения, крестьянская, оказалась принудительно организованной в момент революции. Советы солдатских депутатов призвали армию к политическому представительству, при чем крестьянская масса автоматически посылала в советы полу-либеральных интеллигентов, которые бесформенность ее ожиданий и надежд переводили на язык самого жалкого крохоборства и приспособленчества. Мелкобуржуазная интеллигенция, сама кругом зависимая от крупной буржуазии, получила руководство над крестьянством. Советы солдатско-крестьянских депутатов получили численный перевес над рабочим представительством. Петербургский пролетарский авангард был объявлен темной массой. Цветом революции оказались мартовские эсеры и меньшевики из «местечковых» интеллигентов, опирающиеся на крестьян. На этом фундаменте путем двух — и трехстепенных выборов возник Центральный Исполнительный Комитет. Петербургский Совет, который выполнял в первый период общероссийские функции, стоял все же под непосредственным давлением революционных масс. Центральный Исполнительный Комитет, наоборот, пребывал на революционно-бюрократических высотах, оторванный от петербургских рабочих и солдат и им враждебный.

Достаточно напомнить, что Центральный Исполнительный Комитет счел необходимым призывать с фронта войска для подавления петербургской демонстрации, которая к моменту прибытия войск была фактически уже ликвидирована самими демонстрантами. Мещанские вожди погубили себя политически тем, что увидели смуту, анархию и мятеж там, где было вытекавшее из всего положения стремление вооружить революцию аппаратом власти. Разоружив петербургских рабочих и солдат, Церетели, Даны и Черновы разоружили авангард революции и нанесли удар влиянию своего собственного Исполнительного Комитета.

Сейчас, пред лицом теснящей их контрреволюции, эти политики говорят о восстановлении авторитета и значения Советов. В качестве лозунга момента они выдвигают организацию масс вокруг Советов. Но такая бессодержательная постановка вопроса глубоко реакционна. Под формальным призывом к организации она хочет обойти вопрос о политических задачах и методах борьбы. Организовать массы во имя "поднятия авторитета" Советов — жалкая и бесплодная затея. Массы доверяли Советам, шли за ними, подняли их на огромную высоту. В результате они наблюдали капитуляцию Советов перед злейшими врагами этих масс. Было бы ребячеством думать, что масса сможет или захочет повторить уже проделанный исторический опыт сначала. Для того, чтобы упадок доверия масс к нынешним руководящим центрам демократии не превратился в упадок доверия к самой революции, необходимо дать массе критическую оценку всей предшествующей политической работы в революции, а это значит беспощадное осуждение всей работы эсеровских и меньшевистских вождей.