Том 3(1). Историческое подготовление Октября. От Февраля до Октября

И это уже четвертый год. А конца не видать. Невозможно, — говорят правители всех стран, — останавливаться на полдороги. "Нужно довести войну до конца". — Нужно раз навсегда подрезать крылья хищному немецкому коршуну! — говорят «патриоты» России, Англии, Франции, Италии и Соединенных Штатов. — "Вы слышите, мои немецкие подданные? — подхватывает кровью покрытый германский кайзер. — Наши враги хотят нас стереть в порошок. Сомкнитесь же теснее вокруг моего трона, немецкие рабочие и крестьяне: нужно довести войну до конца, до полной победы!" Так ссылаются правители обоих лагерей друг на друга и отвечают наступлением на наступление, гибелью на разрушение и смертью на смерть. "Нужно довести войну до конца!" А где он? Четвертая осень уже размывает холодными дождями поля сражений, а конца не видать.

Семь миллионов человек убито в Европе за время войны; шесть тысяч человек убивают в среднем за сутки. Да пять миллионов калек выбросила бойня во всех воюющих странах. Впереди предстоит еще зимняя кампания. И скоро-скоро каждый народ услышит от правителей своей страны: "Будущей весной откроем великое, решающее наступление… Нужно довести войну до конца!".

Уже давно генералы, дипломаты, политики всех стран стали убеждаться, что в этой войне ни та, ни другая сторона не одержит полной победы. У Германии большой перевес на суше, зато она отрезана от всех морей. А главное ни та, ни другая сторона не в силах заставить врага принять мир из рук победителя. Теперь немцы взяли Ригу, фронт передвинулся на несколько десятков верст по костям павших солдат, но война ни на один вершок не приблизилась к миру. Итальянцы ценою страшных усилий продвинулись кое-где вперед. Французский фронт ценою неисчислимых жертв с обоих сторон удерживается почти на одном и том же месте. Война без смысла и без исхода. Как слепая лошадь на мельничном круге, напрягаясь изо всех сил, топчется на одном месте, так многомиллионные армии Европы, истекая кровью, не в силах сдвинуть с мертвой точки войну.

И все правительства видят, понимают это. Но они бессильны заключать мир. Правительства боятся мира. Они предчувствуют, что первый день мира станет днем подведения итогов.

Выйдут истощенные солдаты из кровавых ям, именуемых окопами, оглядятся в обнищавших запустелых городах и селах, и вместе с миллионами калек, с миллионами вдов и сирот, с миллионами стариков и старух, лишившихся последней опоры, поднимут с проклятьем и угрозами свои руки к правительствам: "Вы виноваты во всем, вы, кайзеры и короли, президенты и министры, буржуазные депутаты, банкиры, капиталисты, вы, лживые газетчики, вы, епископы, священники, раввины и пасторы! Это вы вызвали войну, самую кровавую и самую подлую из всех, какие когда-либо бесчестили нашу землю. Это вы подготовляли и проповедовали войну. Это вы освятили ее благословением церкви, костела, синагоги и мечети! Вы отняли у нас и наших братьев все: жизнь, здоровье, плоды наших трудов. А взамен вы дали нищету и новые цепи!". И под гнетом собственных преступлений правительства всех воюющих стран заботятся сейчас об одном: отдалить грозный час расплаты. Страшась сдавать отчет за три прошлые зимние кампании, правительства готовятся к четвертой, все равно, как проигравшийся игрок затягивает игру, чтобы оттянуть час банкротства.

Немецкие матери и жены выходят толпами на улицы городов и требуют мира и хлеба. Тревожное недовольство охватывает голодающие массы Германии. И вот кайзер заставляет свою армию сделать новое усилие. Вместо хлеба и мира немецкий народ получает телеграмму о взятии Риги. Гинденбург осчастливливает германских рабочих и крестьян вестью о том, что их братья скоро начнут трупами своими устилать дорогу на Петербург. "Вперед солдаты! — призывает Гогенцоллерн, — там, под стенами Петропавловской крепости, вы найдете желанный мир!"

А в это самое время русское правительство заявляет: теперь, когда германские войска снова наступают на нас, о мире можно говорить меньше, чем когда бы то ни было. "Будь проклят тот, кто теперь говорит о мире!" — воскликнул министр-председатель Керенский на совещании в Москве. О мире можно будет говорить только тогда, — поясняют так называемые «патриоты», — когда мы вышвырнем врага из пределов России.

Больше трех лет прошло, пока немецкая армия, путем наступлений и отступлений, дошла до своих нынешних позиций. Есть ли у нас основания думать, что мы отбросим немцев обратно к границам 1914 года скорее, чем в течение трех лет? И в случае, если наше наступление пойдет успешно, не скажет ли немецкое правительство: теперь, когда русские войска снова угрожают границам Германии, нужно отбросить самую мысль о мире!