Том 3(1). Историческое подготовление Октября. От Февраля до Октября

"Будь проклят тот, кто теперь говорит о мире!" — воскликнул социалист-революционер Керенский. Ну, что ж, мы не боимся проклятий — ни поповских, ни эсеровских. Мы не только говорим о мире, но мы ведем борьбу за мир. И вместе с народом мы проклинаем тех, которые вызвали эту войну и которые затягивают ее без конца. В нашей борьбе мы не боимся преследований: мы привыкли к ним при царизме. И мы твердо верим в нашу победу. Волна революции подняла Керенского на высоту власти, и он теперь воображает, что может распоряжаться ходом истории и командовать пролетариатом. Жалкое заблуждение! Следующая волна, которой он так противится, смоет его вниз и покажет ему, что рабочий класс — все, а он, Керенский, — только выскочка, т.-е. ничто.

"Вы призываете к дезертирству!"

Так нередко клевещут на нас. Лгут, будто мы советуем втыкать штык в землю и убегать из окопов. Какой вздор!.. Разумеется, может быть случалось, что какой-нибудь темный солдат, прочитавши в буржуазной газете, будто большевики призывают к дезертирству, поверил и бросил винтовку. Но это не наша пропаганда, а пропаганда бесчестной буржуазной печати, которая стремится подкинуть нам свои гнилые измышления. Разве дезертирство отдельных солдат или неподчинение отдельных частей может остановить войну? Солдаты дезертирствуют от усталости, отчаяния, страха, но не от большевизма. После двух месяцев всеобщей травли и клеветы против нас, даже управляющий военным министерством Савинков, наш враг, оказался вынужден признать, что, попадая в огонь, большевистские полки сражаются никак не хуже других, а некоторые оставляют на поле три четверти своего состава!.. А в то время, как наши солдаты гибнут без счета и числа в этой бесчестной бойне, которую не они вызвали, буржуазные газеты ("Речь", "Новое Время", "Вечернее Время", «Биржевка», "Русская Воля", "Русское Слово"…) продолжают лгать и клеветать на распинаемую армию. Нет ничего подлее «патриотизма» этих буржуазных христопродавцев!..

Но если солдаты-интернационалисты умирают наравне со всеми другими, то зато они не обманывают себя. Они твердо знают, что эта война — не наша война. Ни в чем не доверяя правящим классам, они готовятся к тому, чтобы общими силами рабочих и солдат, вместе с солдатами и рабочими Германии и других стран, положить конец войне и посадить на скамью подсудимых ее виновников.

Мы, интернационалисты, были против наступления, мы указывали другие пути

Да, накануне наступления 18 июня мы, интернационалисты, открыто и решительно предупреждали против него. Кайзер Вильгельм, — говорили мы все время, — недаром не решался в течение четырех месяцев атаковать ненавистную ему русскую революцию: он не был уверен в своих войсках. Вот это-то время неуверенности и нужно использовать, — говорили мы. — Нужно показать на деле немецким, австрийским и всем вообще рабочим, что русская революция ведет совершенно новую, честную, народную, демократическую внешнюю политику. Что она не признает никаких захватов и насилий. Что она не признает никаких старых захватных договоров. Что она поддержит революцию в любой стране, «союзной» или «вражеской». Что она предлагает всем народам немедленный и честный мир. А для того, чтобы показать, что это не пустые слова, что русская революция собирается не шутки шутить, надо было немедленно опубликовать тайные договоры, вымести из Временного Правительства вон буржуазных министров-империалистов и отказаться от уплаты военных займов, заключенных царизмом.

Этому должна была соответствовать решительная и смелая внутренняя политика: нужно было распустить Государственную Думу и Государственный Совет; провозгласить демократическую республику; отменить все сословные различия; передать помещичьи земли в распоряжение крестьянских земельных комитетов; ввести единовременный поимущественный налог; взять в железные клещи всех государственных мародеров (казнокрадов) и пр. Такая политика подняла бы на огромную высоту не только внутренние силы революции, но и ее международный авторитет. Трудящиеся и угнетенные массы во всем мире прониклись бы величайшей симпатией к русской революции и пламенным стремлением подражать ей, идти по ее стопам. С другой стороны, русская революция вызвала бы ужас и ненависть у всех правящих классов во всем мире. Этим самым империалисты и угнетенные массы всех стран были бы сразу расколоты на два лагеря, и наша революция, врезавшись клином в войну, ускорила бы пришествие европейской революции.

Но отсталая часть наших рабочих, а особенно солдаты и крестьяне еще не понимали нас. Они посылали в Советы большинство эсеров и меньшевиков. Те объединялись с буржуазией, а буржуазия требовала и добилась наступления на фронте.