Читаем Том 3 полностью

В такую погодку – на печке валятьсяИ водку глушить в захолустной пивной,В такую погодку – к девчонке прижатьсяИ плакать над горькой осенней судьбой.За дождями дожди,За дождями дожди,За дождями дожди,А потом – морозы.Зябко стынут поля,Зябко птицы поютПод плащом ярко-жёлтой берёзы.Любил я запевки, девчат-полуночниц,Но нынче никто за окном не поёт:Лишь пьяницам листьям не терпится оченьС гармошками ветра пойти в хоровод.За дождями дожди,За дождями дожди,За дождями дожди,А потом – холода и морозы.Зябко стынут поля,Зябко птицы поютПод плащом ярко-жёлтой берёзы.Но знаю отраду я в жизни нехитрой –Пусть грустно и мокро, но нужно забыть,Про осень забыть над московской палитройИ с горя девчонку шальную любить.За дождями дожди,За дождями дожди,За дождями дожди,А потом – холода и морозы.Зябко стынут поля,Зябко птицы поютПод плащом ярко-жёлтой берёзы.

1950

<p>Личное свидание</p>

Герману Плисецкому

Я отбывал в Сибири наказание,Считался работящим мужикомИ заработал личное свиданиеС женой своим трудом, своим горбом.Я написал: "Явись, совсем соскучился…Здесь в трёх верстах от лагеря вокзал…"Я ждал жену, жрать перестал, измучился,Всё без конца на крышу залезал.Заныло сердце, как увидел бедную –Согнулась до земли от рюкзака,Но на неё, на бабу неприметную,С барачной крыши зарились зэка.Торчал я перед вахтою взволнованно,Там надзиратель делал бабе шмон.Но было мною в письмах растолковано,Как под подол притырить самогон.И завели нас в комнату свидания,Дурёха ни жива и ни мертва,А я, как на судебном заседании,Краснел и перепутывал слова.Она присела, милая, на лавочку,А я присел на старенький матрац.Вчера здесь спал с женой карманник Лавочкин,Позавчера – растратчик Моня Кац.Обоев синий цвет изрядно вылинял,В двери железной – кругленький глазок,В углу портрет товарища Калинина –Молчит: как в нашей хате образок.Потолковали. Трахнул самогона яИ самосаду закурил…Эх, жисть!Стели, жена, стели постель казённуюДа, как бывало, рядышком ложись.Дежурные в глазок бросают шуточки,Кричат зэка тоскливо за окном:"Отдай, Степан, супругу на минуточку,на всех её пожиже разведём".Ах, люди, люди, люди несерьёзные,Вам не хватает нервных докторов.Ведь здесь жена, а не быки колхозныеОгуливают вашинских коров.И зло берёт, и чтой-то жалко каждого…Но с каждым не поделишься женой…На зорьке, как по сердцу, бил с оттяжкоюПо рельсе железякою конвой.Давай, жена, по кружке на прощание,Садись одна в зелёненький вагон,Не унывай, зимой дадут свидание,Не забывай – да не меня, вот глупая, –Не забывай притырить самогон.

1963

Перейти на страницу:

Все книги серии Ю.Алешковский. Собрание сочинений в шести томах

Том 3
Том 3

Мне жаль, что нынешний Юз-прозаик, даже – представьте себе, романист – романист, поставим так ударение, – как-то заслонил его раннюю лирику, его старые песни. Р' тех первых песнях – я РёС… РІСЃРµ-таки больше всего люблю, может быть, потому, что иные из РЅРёС… рождались у меня на глазах, – что он делал в тех песнях? Он в РЅРёС… послал весь этот наш советский порядок на то самое. Но сделал это не как хулиган, а как РїРѕСЌС', у которого песни стали фольклором и потеряли автора. Р' позапрошлом веке было такое – «Среди долины ровныя…», «Не слышно шуму городского…», «Степь да степь кругом…». Тогда – «Степь да степь…», в наше время – «Товарищ Сталин, РІС‹ большой ученый». Новое время – новые песни. Пошли приписывать Высоцкому или Галичу, а то РєРѕРјСѓ-то еще, но ведь это до Высоцкого и Галича, в 50-Рµ еще РіРѕРґС‹. Он в этом вдруг тогда зазвучавшем Р·вуке неслыханно СЃРІРѕР±одного творчества – дописьменного, как назвал его Битов, – был тогда первый (или один из самых первых).В«Р

Юз Алешковский

Классическая проза

Похожие книги

Смерть в Венеции
Смерть в Венеции

Томас Манн был одним из тех редких писателей, которым в равной степени удавались произведения и «больших», и «малых» форм. Причем если в его романах содержание тяготело над формой, то в рассказах форма и содержание находились в совершенной гармонии.«Малые» произведения, вошедшие в этот сборник, относятся к разным периодам творчества Манна. Чаще всего сюжеты их несложны – любовь и разочарование, ожидание чуда и скука повседневности, жажда жизни и утрата иллюзий, приносящая с собой боль и мудрость жизненного опыта. Однако именно простота сюжета подчеркивает и великолепие языка автора, и тонкость стиля, и психологическую глубину.Вошедшая в сборник повесть «Смерть в Венеции» – своеобразная «визитная карточка» Манна-рассказчика – впервые публикуется в новом переводе.

Наталия Ман , Томас Манн

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века / Зарубежная классика / Классическая литература