Читаем Том 3 полностью

Иван запускает музыку. Идет «Голубая рапсодия» Гершвина. Иван ложится на тахту. То слушает и как бы видит музыку, то углубляется в тетрадь… Вдруг подымается на колени, не отводя глаз от тетради. Долгий вздох облегчения. Соскакивает с тахты и начинает беситься, как бесятся от радости. Стук в дверь. Открывает. Приносят телеграмму. Принимает. Читает. Широкая улыбка. Кому-то машет телеграммой, как платком, в знак приветствия.

Мишка(входя). Что с тобой, Ваня?

Иван(останавливает музыку). Слушать музыку и разговаривать — профанация. Не знаю, как совпало… а может быть, толчок дала и музыка… но я сейчас доконал-таки секрет закона соединений группы молекул, о которых мы не раз с тобой толковали.

Мишка. Доконал-таки! Но ты же гений, Ваня.

Иван. Если я поймал этот закон, то сейчас произошло огромное событие. Полтора года я пролежал вниз животом на этом топчане, полтора года думал об одном и том же.

Мишка. Ты — гений. Примем?

Иван. С души, как тень, что-то сползло. Мистика совпадений меня всегда потрясает.

Мишка. Ваня, тебя ничего никогда не потрясает.

Иван. Нет, потрясает. В эту самую минуту, когда я ходил на голове от восторга, пришла телеграмма от одной приятельницы из Москвы. «Иван непременно посмотри кинокартину «Первый брак». Разве не любопытно, Мишка? Первый брак. У тебя первый?

Мишка. Первый.

Иван. И у меня первый. У Вавочки тоже первый.

Мишка. Что за Вавочка?

Иван. Та, которая прислала телеграмму… Тут что-то есть. Эх, да что там… Жизнь не так уж драматична, как иногда под влиянием плохой минуты начинает нам казаться. Надо твердо стоять на ногах, Мишка.

Мишка. А что такое брак? Первый… второй. Какое дело! Кому интересно, на ком был женат Ньютон, Менделеев? Примем за открытие закона, который может стать законом Каплина. А быт, Иван, — я так считаю — это чушь.

Иван. Нет, Мишка, ты свиреп в суждениях. Свирепость означает односторонность. Быт — сила. Он входит в жизнь своей страшной первозданностью. Но опять-таки не надо огорчаться. Жизнь все же — рапсодия, ибо рапсодия есть народный мелос… и голубая. А там — как угодно. Ты смотри, а я не дочитал телеграммы. Вавочка телеграфирует, что она играет главную роль в картине «Первый брак». Никто не умрет… все будем живы и счастливы. Мишутка, за картину «Первый брак».

Затемнение

Картина третья

На Арбатской площади ночью, у кинотеатра. На стене плакат кинокартины «Первый брак» с лицами Вавочки и кого-то другого, похожего на Томаза. Идут Томаз и Саня.

Томаз. Последний троллейбус и последние пассажиры. Проводить до дому?

Саня. Мне здесь два шага.

Томаз. Постоим?

Саня. Постоим.

Подходит милиционер.

Милиционер(Томазу). Позвольте проверить часы.

Томаз. Четверть второго.

Милиционер. Не отстают. Благодарю. (Уходит.)

Томаз. Ему меня проверить надо.

Саня. Громко говоришь.

Томаз. Я злой, как тысяча собак.

Саня. Повторяю: она тебе мстит. Ты можешь приходить домой, как хочешь, а ей нельзя? Может быть, ей вовсе делать нечего, но она нарочно будет сидеть у подруги допоздна. Сам виноват. Терпи.

Томаз. Но сегодня она могла бы побыть со мной. У меня умер дядя Самсония. Я иду в ресторан, чтобы помянуть своего дорогого дядю, и единственный, кто откликнулся на мой призыв, оказалась ты. Так жить невозможно.

Саня. Возможно.

Томаз. Саня, невозможно.

Саня. Томаз, возможно.

Томаз. Скажи — как?

Саня. Мне рано вставать. Я работаю, как надо, дорогой мой, а вы об этом забываете, молодые люди. Ты способен уловить простую мысль? Мне государство доверяет одну из своих тайн. Я делаю единственную в мире деталь к единственному в мире аппарату. Но если бы я сделалась твоей женой, то ты не доверял бы мне ни на копейку.

Томаз. Нельзя сравнивать.

Саня. Можно. Иди домой. Она вернулась.

Томаз. Жена должна принадлежать своему мужу. Не хочешь — не выходи замуж.

Саня. Мы замуж будем выходить, но принадлежать — фигу. И то, что у вас происходит с Вавочкой — это как раз то самое… конец тех отношений, которые тебя устраивают. Конец, Томаз, конец.

Томаз. Возьму такси, поеду к приятелю. Если вы не сдаетесь — вас надо мучить. Пусть она плачет до рассвета.

Саня. Томаз, она не будет плакать до рассвета.

Томаз. Будет, знаю.

Саня. Ты посмотри назад. Оглянись… повыше.

Томаз(после длительного молчания). Это не она.

Перейти на страницу:

Все книги серии Н.Ф. Погодин. Собрание сочинений в 4 томах

Похожие книги

Плаха
Плаха

Самый верный путь к творческому бессмертию – это писать sub specie mortis – с точки зрения смерти, или, что в данном случае одно и то же, с точки зрения вечности. Именно с этой позиции пишет свою прозу Чингиз Айтматов, классик русской и киргизской литературы, лауреат самых престижных премий, хотя последнее обстоятельство в глазах читателя современного, сформировавшегося уже на руинах некогда великой империи, не является столь уж важным. Но несомненно важным оказалось другое: айтматовские притчи, в которых миф переплетен с реальностью, а национальные, исторические и культурные пласты перемешаны, – приобрели сегодня новое трагическое звучание, стали еще более пронзительными. Потому что пропасть, о которой предупреждал Айтматов несколько десятилетий назад, – теперь у нас под ногами. В том числе и об этом – роман Ч. Айтматова «Плаха» (1986).«Ослепительная волчица Акбара и ее волк Ташчайнар, редкостной чистоты души Бостон, достойный воспоминаний о героях древнегреческих трагедии, и его антипод Базарбай, мятущийся Авдий, принявший крестные муки, и жертвенный младенец Кенджеш, охотники за наркотическим травяным зельем и благословенные певцы… – все предстали взору писателя и нашему взору в атмосфере высоких температур подлинного чувства».А. Золотов

Чингиз Айтматов , Чингиз Торекулович Айтматов

Проза / Советская классическая проза
Ладога родная
Ладога родная

В сборнике представлен обширный материал, рассказывающий об исключительном мужестве и героизме советских людей, проявленных в битве за Ленинград на Ладоге — водной трассе «Дороги жизни». Авторами являются участники событий — моряки, речники, летчики, дорожники, ученые, судостроители, писатели, журналисты. Книга содержит интересные факты о перевозках грузов для города и фронта через Ладожское озеро, по единственному пути, связывавшему блокированный Ленинград со страной, об эвакуации промышленности и населения, о строительстве портов и подъездных путей, об охране водной коммуникации с суши и с воздуха.Эту книгу с интересом прочтут и молодые читатели, и ветераны, верные памяти погибших героев Великой Отечественной войны.Сборник подготовлен по заданию Военно-научного общества при Ленинградском окружном Доме офицеров имени С. М. Кирова.Составитель 3. Г. Русаков

авторов Коллектив , Коллектив авторов

Документальная литература / Биографии и Мемуары / Проза / Советская классическая проза / Военная проза / Документальное