Том 3

В европейской части СССР водная эрозия (то есть поверхностные смывы и размывы почв) захватила пятьдесят миллионов гектаров, из них сильносмытых и среднесмытых — одиннадцать миллионов гектаров. В одной только Воронежской области смытых земель более пятисот сорока тысяч гектаров, или двенадцать процентов площади сельскохозяйственных угодий. Поразительная цифра!

Волга несет тридцать пять миллионов тонн взвешенных частиц, Дон — семь миллионов, Урал — три с половиной миллиона, Днепр — полтора миллиона. Только в эти четыре реки поступает ежегодно сорок семь миллионов тонн почвы. Плодородие почв падает, реки (в особенности малые) заиливаются.

Эрозия — бич сельского хозяйства. На борьбу с нею государство и колхозы тратят огромные средства. Процесс эрозии на смытых и среднесмытых почвах необратимый. Задача состоит в том, чтобы приостановить эту беду любыми средствами, а не углублять ее, не способствовать развитию процесса гибели почв.

В мою задачу не входит говорить здесь о мерах борьбы с эрозией — этим занимаются весьма серьезно несколько организаций, в их числе самая важная — «Агролеспроект». Кстати, в этой системе нет ни единого проекта, который не принес бы великую пользу. Какая разница по сравнению с управлением мелиорации! Одна организация стремится предотвратить беду, другая углубляет беду, нависшую над самыми плодородными землями Черноземья. Но это — к слову. Я лишь ставлю этот вопрос в связи с состоянием рек, в связи с порочными проектами осушения и диким использованием пойм.

С этой точки зрения нас интересует роль техсовета Росгипроводхоза РСФСР. Ведь в решении этого совета, которым открывались «беседы», черным по белому написано: «Эрозия оврагов не влияет… на русло реки Тихая Сосна» (?!). И даже «научное» объяснение тому дано: «…в весенний паводковый период… устья оврагов находятся в подтоплении водами» и эрозия «предотвращается наличием полосы поймы от 0,5 до 1,0 км и более между оврагами и руслом».

Какая цена таким утверждениям? Кто автор «внесенного предложения»? Неужели в техсовете нет ни малейшего представления о размерах эрозии и о пагубном влиянии ее на состояние рек? Трудно поверить в это. Тут что-то очень и очень неладно. Неужели же и в этом случае только честь мундира? Не верю.

К счастью, члены комиссии (не московские!) — главный специалист Воронежской экспедиции «Агролеспроект» Т. Н. Василевский и заместитель начальника Воронежского облуправления лесного хозяйства В. В. Трушевский — не поверили лепету упомянутого техсовета, а внесли в заключение совершенно обратное тому, что решил техсовет мелиораторов. Эти два больших специалиста своего дела занимались в комиссии только вопросами своей специальности и сделали это самым честнейшим образом. Не их вина, что вопрос о порочности проекта осушения рассмотрен тенденциозно, сугубо односторонне, канцелярско-бюрократически. И как приятно, что не каждому ученому, не каждому специалисту можно навязать «авторитетное» решение. Такие люди не похожи на всеисполнительного автора проектов Мухинина. Хороших специалистов больше, чем плохих, везде и всегда. Однако один плохой может наворочать столько, что сто хороших не исправят за сто лет. Вспомните, как некий медведь убивал огромным камнем муху на голове пустынника. То же получается и в мелиорации степных рек при избыточно увлажненной сверхуслужливости по принципу «Рад стараться, ваше благородие!». Ведь товарищ Мухинин впервые повез проект с расчетами на использование пойм под травы. Там сказали: нельзя под травы. Что ж, можно под пропашные! Скажут — только под тыкву, будет составлять только под тыкву. «Не влияет эрозия» — значит, не влияет. Дуй до горы!

Дует до горы и Облводхоз, «усиливая» экономическую эффективность: на 1 января 1964 года из якобы осушенных двенадцати тысяч четырехсот гектаров распахано четыре тысячи гектаров, а засеяно… тысяча четыреста сорок пять гектаров. Десять лет ведется осушение, несколько рек загублено ради этого, а в результате пшик. Освоение идет по принципу «Седьмая неделя — девятая верста». Впрочем, дело даже и не в этом.