Том 3

Распахано под пропашные и овощные подавляющее большинство поймы Дона на территории области. Для этих же целей распахивались и осушаемые земли (к счастью, по вышеуказанному принципу). С берега Дона я наблюдал такую картину: земснаряд неустанно трудится над тем, чтобы как-то все же проходили баржи с хлебом из Задонска до Лисок, а рядом — буквально рядом! — в пойме два трактора пашут супесчаную почву, которая катастрофически, из года в год, смывается в Дои. Назовем вещи своими именами: дикость при высокой технике! Этими, с позволения сказать, мероприятиями мы способствуем развитию эрозии, уничтожаем плодороднейшие, прямо-таки золотые почвы, губим реки. Почвы пойм должны быть обязательно залужены и облесены в соответствующих местах, а не выброшены в воду. Берега должны быть сохранены, а не разрушены, как это делается по бездарным проектам комбинаторами планов в кубометрах.

Обо всем этом и о многом другом я и собирался сказать сначала перед комиссией. Не пришлось. Оставалось одно: изложить свои убеждения и предложения на заседании облисполкома. Думалось так: «Будут же рассматривать пресловутую справку и выносить решение, там все и изложу». Речь приготовил.

Шло заседание исполкома — весьма короткий разговор. В частности, автор проекта, отвечая на вопрос об уклонах в отдельных профилях реки, опять же заявил, что «река потеряла русло (?) и растекается по всей пойме». Как все заученно и ложно! Это он сказал о той реке, о которой совсем недавно защищена диссертация в Воронежском госуниверситете и которой автор проекта абсолютно не знает, так как проект-то составил за столом без надлежащих исследований. Это — о той реке, где сотни моторных лодок бороздили русло от Острогожска и до Дона. Признаюсь, я очень боялся, что на том заседании будет принята «за основу» скудость мысли Мухинина. Надо было — пришло наконец время! — выступить там, где меня выслушают. Попросил слова.

Тогда и сказал во всеуслышание председатель облисполкома знаменательные слова:

— Мы пришли сюда, товарищ Троепольский, не полемизировать.

И слова не дал.

И все же я попробовал предложить хотя бы рассмотреть одну-единственную таблицу. Даже подошел к столу исполкома, но… после слов председателя о том, что обсуждать — это не значит полемизировать, на таблицу смотреть не захотели.

Может быть, все это и означает слова «подготовить исполком»? Не знаю. «Важно — как поставить вопрос»! Председателю облисполкома почему-то не было интереса выслушать критику проекта и критику работы Облводхоза как отдела исполкома. Цель была достигнута. Но зато он не подозревал, что была раскрыта еще одна карта: а вдруг вот так и выяснится, что мы наворочали и накуролесили с реками! Нет, так нельзя.

Кто знает, всегда ли мы замечаем у себя эрозию мышления? Не захватила ли она площади гораздо большие, чем водная эрозия?

НЕПРОИЗНЕСЕННАЯ РЕЧЬ

Уважаемые члены исполкома облсовета депутатов трудящихся!

Уважаемый председатель!

Вопрос о воде и почвах чрезвычайно важный во всех смыслах для развития сельского хозяйства Черноземного края, а следовательно, и для благополучия его жителей в настоящее время и в будущее, близкое и далекое. Полагаю, что все члены исполкома полностью согласны с этим. Мне не хотелось бы сомневаться в том, что в своем решении исполком будет исходить именно из этой концепции. Ведь осушено тринадцать рек! Что сталось с ними? Загублены или не загублены они? Как такое «комплексное мероприятие» отразилось на благополучии населения? Надо или не надо так резко понижать уровень воды в реках степи и увеличивать расходы воды? Создается такое впечатление, будто бы эти вопросы не поднимались ни в печати, ни в письмах населения в разные организации. Таким образом, при рассмотрении этого вопроса комиссией оставлено в стороне, отброшено самое главное.

В мою задачу в данный час входит одно: доказать колоссальный вред, нанесенный сельскому хозяйству области неразумным, антинаучным вмешательством в природу края. Но поскольку комиссия касалась только проекта осушения на Тихой Сосне, и начну с этого, так как не теряю надежды на спасение реки и на ее защиту от бездумного и бездарного проекта.

В основу проекта положен следующий принцип: «Заболачивание поймы произошло потому, что вода вышла из берегов» и, как заявил вновь здесь автор проекта товарищ Мухинин, «река потеряла русло и растекается по всей пойме».

Такая, с позволения сказать, «теория» абсолютно неприложима ни к Тихой Сосне, ни к другим степным рекам нашего края, что и постараюсь объяснить.

В прошлом вся пойма использовалась под сенокос и отчасти под огородничество. То же самое, кстати, было и на других реках — Икорец, Черная Калитва, Потудань и других. Прошу обратить внимание на то, что так использовалась пойма и тогда, когда уровень воды был выше, а не ниже: например, на Тихой Сосне, только на территории Острогожского района, было пять плотин, на Икорце — шесть и т. д. На каждой степной реке были такие плотины.