Том 3

Иванов. А мы без плана: на «Волгу» и — в загс.

Анюта. Ничего я не знаю.

Иванов(решительно). Ну, так я знаю. Не могу без тебя. (Обнимает.)

Анюта(отстраняясь). Сейчас придет Миша… Я пойду. (Идет, обернулась.) Вы, Леонид Петрович…

Входит Миша.

…я потом скажу. (Уходит.)

Миша(передавая портфель и заметив воодушевление Иванова). Хотите, я вам — стишок про жизнь? (Декламирует.)

Сидит мальчишка у пруда,
Девчонку обнимает.
Вот это — жизнь! Вот это — да!
Вот это я понимаю!

Иванов(мрачнея). Опять Махоткин?

Миша. Не-ет. Из города готовенькое привезли.

Иванов. Эх, не ко времени мне сейчас — к Чекмарю. На луг бы, Миша, на луг. Но… поле, люди, жалобы, комиссии, ревизии… стройматериалы… поле, фермы, люди, машины, машины и люди — и так день и ночь. Кто-то должен жить и так. (Идет к выходу.)

Миша. Леонид Петрович, ну, а если мы соберем человек двадцать, да коллективно — письмо о вас в область?

Иванов. Коллективку? Не поможет — ребячество. Мне же еще и добавят мыла. Я сделал все, что мог: сам все написал и сам все рассказал.

Миша. И так — нельзя, и так — нельзя. Значит, сложить нам ручки христосиками и помалкивать? А если я лично не такой уж идейный, чтобы стерпеть и смолчать?

Иванов.(отмахнувшись). Больше мне об этом ни слова. Сам знаю, что мне делать. (Грозит пальцем.) Ох, Мишка! (Уходит.)

Миша. А не сказать ли ему про Анютину телефонограмму?.. Нет, не надо. Но думать будем дружно. (Смотрит за сцену, пятится.) Еще номер! А ну-ка, я Анюту кликну — самый момент. (Быстро уходит.)

Входят Кузин и Кострова.

Кузин. А вдруг Анютка-то — на дыбы, — знаешь ведь, какая она. Сраму не оберешься: дочь выгнала жениха. Тебе с ней и говорить — потихоньку, исподволь.

Кострова. Ни за что! Хоть она и не помнит отца, но — не буду. Совестно.

Кузин. Тогда выхода нам нету… И Леониду Петровичу, до свадьбы ли ему, когда сам на волоске?.. Ты смотри, как все сложилось!

Кострова. То-то и оно… Горе ты мое, Кузьмич. (Легонько гладит его щеку.) Греха-то!

Кузин. Что придумать? Не знаю. (Неловко целует в голову.)

Входит Анюта.

Анюта. Приход-расход не сошелся дома? Или чего забыли?

Кузин. Забыл. Счеты забыл — иду в кладовую.

Анюта. У вас же они и дома есть.

Кузин. Есть… У тех шашка одна западает, костка.

Кострова(смущенно). Пойдем, Анюта, завтракать.

Анюта. Идите, мама, я догоню…

Кострова уходит.

…(Тепло.) Антон Кузьмич…

Кузин. А?

Анюта. Или вы думаете, я вас не уважаю?

Кузин. Ты… к чему?

Анюта. Ведь все село знает!

Кузин(растерянно). Быть того не может…

Анюта(решительно). Поздравляю вас, папаша, с законным браком! (Обнимает, целует.)

Кузин (растроганно). Камень с души сняла… Я-то думал, дурак…

Анюта. Обожаю самокритику!.. И мне семафор открыт: так и загудит замуж ваша взрослая дочь! Две свадьбы: папа с мамой, а дочь… С кем?

Кузин(довольно). С председателем.

Анюта. Это ваше желание, папаша? Но пока об этом…

Кузин. Не до смеху нам, Анюта. С каким председателем расстаемся! Только-только колхоз стал на ноги и — на тебе.

Анюта. А вы приходите вечером к Тарасу Палычу — подумаем.

Кузин(настороженно). Что там еще за новости?

Анюта. Совещание отцов и детей на высоком уровне.

Кузин. А кто будет?

Анюта. Миша, Поля, Иван, я, ну и Тарас Палыч. Приходите. Я вам там про телефо-он расскажу, по секрету. Теперь мы — родня: все можно говорить.

Кузин. Тарас… Тарас-то, он и в юности был с куролесинкой. Бывало, сунет соседского гуся в мешок и — под кошелку его, в сарай. Баба все село обходит: «Гу-усенька, гу-усенька. Съели мово гусеньку, разворуй!» А он зайдет к ней и молвит, вроде бы ничего не знает: «А у нас чужой гу-усь живет под кошелкой». Так она ему еще и самогоночки — стаканчик, еще и почки поджарит. Любил почки Тарас.

Анюта. То было давно, но… интересно!.. Ну, так — как же: придете?

Кузин. Что ж теперь? Раз уж родня — приду.

Анюта. И будет наша жизнь протекать по закону: дочь за отца не отвечает, а отец за дочь — да. Сразу мне и облегчение.

Кузин(ворчливо). Ну, иди, иди. Мать ждет… Ох, и язычок у тебя!

Анюта. А вам — лишняя нагрузка. Чует мое сердце — прибавится вам от меня беспокойства. (Уходит.)