Том 3. Антикварий

— Ха, ха! — засмеялась старуха. — Я так и думала, что до этого дойдет. Что ж, пусть меня допрашивают, я буду сидеть и молчать. В наше время пыток нет, а если есть, пусть рвут меня на куски! Горе устам вассала, если он предаст того, чей хлеб он ест!

— Поговори с ней, Эди, — настаивал антикварий. — Она знает твой голос и охотно на него откликается.

— Нет, мы от нее больше ничего не добьемся, — сказал Охилтри. — Когда она вот так усядется да сложит руки, она может за неделю не произнести ни слова. А кроме того, если я не ошибаюсь, ее лицо, с тех пор как мы пришли, сильно изменилось в нехорошую сторону. Все же я попытаюсь, чтобы угодить вашей милости. — Так ты не помнишь, матушка, что твоя прежняя госпожа, графиня Джоселинд, призвана в мир иной?

— Призвана в мир иной! — воскликнула старуха, на которую имя графини неизменно оказывало возбуждающее действие. — Тогда мы должны отправиться за ней. Все должны ехать верхом, когда она в седле. Велите сказать лорду Джералдину, что мы поедем впереди. Подайте мой плащ и шарф. Не могу же я такая растрепанная ехать в коляске с миледи!

Она подняла иссохшие руки и стала двигать ими, как женщина, надевающая плащ перед выходом из дома. Потом медленно и неуклюже опустила их. И, несомненно, с той же мыслью о путешествии, заговорила торопливо, без передышки:

— Позовите мисс Невил! Почему вы вздумали назвать ее леди Джералдин? Я сказала — Эвелин Невил, а не леди Джералдин. Нет никакой леди Джералдин! Скажите ей, чтобы она сменила свой мокрый плащ, и пусть она не будет такая бледная… Ребенок? Откуда у нее может быть ребенок? Кажется, у девиц не бывает детей! Тереза, Тереза, миледи зовет нас! Возьми свечу, на лестнице темно, как в ночь под Рождество. Мы идем, миледи!

С этими словами она опустилась в кресло и оттуда боком сползла на пол.

Эди бросился вперед, чтобы поддержать ее, но, едва взяв на руки, проговорил:

— Все кончено! На последнем слове и смерть пришла.

— Не может быть! — прошептал Олдбок, подходя к старухе вместе с племянником.

Однако сомневаться не приходилось. Она скончалась с последним словом, торопливо слетевшим с ее губ. И перед Олдбоком и его спутниками лежали лишь бренные останки той, что так долго боролась с сознанием тайной вины, которая еще более отягощала все невзгоды бедности и преклонных лет.

— Дай бог, чтобы за гробом ей была уготована лучшая участь, чем на земле! — сказал Эди, глядя на безжизненное тело. — Увы, какое-то бремя тяжко давило ей сердце. Я много раз видел, как умирали люди на поле боя и у себя в постели. Но мне легче было бы увидеть все это вновь, чем одну такую ужасную кончину.

— Надо позвать соседей, — сказал Олдбок, как только немного оправился от охватившего его ужаса и изумления, — и сообщить эту печальную весть. Жаль, что не удалось получить ее признание. И, хотя это менее важно, я жалею, что не мог записать отрывок баллады, который она пела. Но да исполнится воля господня!

Они вышли из хижины и оповестили соседей о случившемся. Тотчас же пожилые женщины собрались, чтобы обмыть и убрать тело той, кого можно было считать праматерью поселка. Олдбок обещал помочь в расходах по погребению.

— Ваша милость, — обратилась к нему Эйлисон Брек, соседка, ближайшая по возрасту к покойной, — не худо бы вам прислать сюда что-нибудь, чтобы поднять у нас дух во время бдения при покойнице, потому как у бедного Сондерса весь джин выпили, когда хоронили Стини, а мало кто согласится сидеть с пересохшим ртом возле трупа. Элспет в молодости была редкая умница, я хорошо помню. Но только шептали, будто она не очень удачлива. О мертвых не следует говорить дурно, особенно о куме и соседке, но только после ее переезда из Крейгбернфута странные слухи пошли про какую-то леди и ребенка. Так что, видите, наше бдение будет не очень приятным, если ваша милость не пришлет нам чего-нибудь для храбрости.

— Вы получите виски, — ответил Олдбок, — тем более что вы употребили надлежащее название для старинного обычая бдения при покойнике. — Ты замечаешь, Гектор, что они говорят: lyke-wake. Это чисто тевтонское слово близко к немецкому Leichnam, труп. Часто говорят неправильно: late-wake, и Бранд поддерживает это современное искажение.

— Мне кажется, — пробормотал Гектор про себя, — что дядя готов будет отдать весь Монкбарнс, если кто-нибудь придет и попросит его на чистом тевтонском языке! Ни капли виски не перепало бы старухам, если б их председательница попросила вина для late-wake.

В то время как Олдбок давал еще кое-какие указания и обещал помочь, по пескам прискакал во весь дух слуга сэра Артура и, заметив антиквария, остановил лошадь возле него.

— В замке, — сказал он, — что-то случилось (что именно, он не мог или не хотел объяснить), и мисс Уордор спешно послала меня в Монкбарнс просить, чтобы мистер Олдбок отправился туда, не теряя ни минуты.

— Боюсь, — сказал антикварий, — что дела сэра Артура тоже близятся к развязке. — Что я могу сделать?