Том 3. Антикварий

— О Сегед, царь Эфиопский! — продолжал он, взяв в одну руку чашку чая, а в другую — том «Любителя всякой всячины», ибо у него была привычка читать за едой в присутствии сестры. Это, с одной стороны, выражало его презрение к обществу женщин, а с другой — его стремление не терять ни минуты, когда можно было чему-нибудь поучиться. — О Сегед, царь Эфиопский! Хорошо ты сказал: «Пусть никто не осмеливается утверждать, что сегодняшний день будет днем счастья! »

Олдбок почти час оставался углубленным в чтение, и дамы старались не мешать ему, в полном молчании занимаясь своими женскими делами. Наконец послышался тихий и скромный стук в дверь.

— Это ты, Кексон? Входи, входи, любезный!

Старик отворил дверь и, просунув в нее худое лицо, окаймленное жидкими седыми буклями, и один рукав белой куртки, начал приглушенно и таинственно:

— Я хотел поговорить с вами, сэр!

— Входи же, старый дурень, и говори, что тебе надо.

— Как бы мне не испугать леди, — произнес экс-парикмахер.

— Испугать! — повторил за ним антикварий. — Что это значит? При чем тут леди? Ты опять видел привидение на Хамлокском холме?

— Нет, сэр, на этот раз идет речь не о привидениях, но у меня тяжело на душе.

— А ты слыхивал о таких, у кого легко? — отозвался Олдбок. — Почему у такой старой, облезлой пуховки должно быть легко на душе, когда у всех на свете тяжело?

— Я не о себе сэр. Но только ночь грозит страшная, а сэр Артур и мисс Уордор, бедняжка…

— Да что ты! Они должны были где-нибудь в конце поля встретить экипаж и, наверно, уже дома.

— Нет, сэр. Они пошли не полем навстречу коляске, а вкруговую, через пески.

Эти слова подействовали на Олдбока, как электрический разряд.

— Через пески! — воскликнул он. — Не может быть!

— Вот-вот, сэр! И я то же самое сказал садовнику. А он говорит, что видел, как они свернули возле утеса Масселкрейг, честное слово! А я ему: «Ну, раз так, Дэви, я побаиваюсь… »

— Календарь, календарь! — закричал Олдбок, вскакивая в большой тревоге. — Не эту чепуху! — отбросил он в сторону предложенный ему племянницей маленький карманный календарь. — Боже мой! Бедная мисс Изабелла! Сию минуту найдите мне фейрпортский справочник. — Календарь был принесен, и содержавшиеся в нем сведения еще более усилили волнение мистера Олдбока. — Я пойду сам! Позови садовника и работника, Кексон. Пусть несут веревки и лестницы. Скажи обоим, чтоб на пути звали еще людей на помощь. Доберитесь до вершины утеса и кричите им оттуда вниз!

— В чем дело? — недоумевали мисс Олдбок и мисс Мак-Интайр.

— Прилив! Прилив! — ответил им крайне взволнованный антикварий.

— Не надо ли, чтобы Дженни? .. Впрочем, нет, я побегу сама, — сказала младшая из дам, заражаясь ужасом дяди. — Я побегу к Сондерсу Маклбеккиту и скажу, чтобы он выехал в лодке.

— Спасибо, дорогая! Это самое умное из всего, что здесь было сказано. Беги, беги! Подумать только — пойти через пески! — Олдбок схватил шляпу и палку. — Слыхано ли такое безумие!

ГЛАВА VII

… открылся вид приятный

Пустыни вод, могучей, необъятной,

Отходит море. Вдаль волна ползет,

И быстро берег ширится. Но вот

Помчались воды вспять. На берегу же

Сухая полоса что миг, то уже.

Крабб

Сообщение Дэви Диббла, посеявшее такую тревогу в Монкбарнсе, оказалось совершенно верным. Сэр Артур и его дочь, согласно своему первоначальному намерению, отправились в Нокуиннок полевой тропинкой. Но когда они достигли конца поля, где тропинка сливалась с более широким проселком, одним концом выходившим к дому Монкбарнса, они заметили несколько впереди Ловела, который, казалось, медлит, чтобы как бы невзначай присоединиться к ним. Мисс Уордор тотчас же предложила отцу свернуть в сторону и, так как погода прекрасная, пойти домой по песчаному берегу, который тянулся вдоль подножия живописной гряды скал. Почти всегда это был более приятный путь между Нокуинноком и Монкбарнсом, чем верхняя дорога.

Сэр Артур охотно согласился.

— Я вовсе не хотел бы, чтобы с нами шел этот молодчик, которого мистер Олдбок позволил себе нам представить.

В старомодной вежливости баронета совсем не было непринужденности наших дней, допускающей, чтобы мы «перестали замечать» лицо, с которым общались всего неделю, как только решим, что в сложившейся ситуации нам неприятно узнавать его. Сэр Артур лишь нашел нужным нанять за вознаграждение в одно пенни оборванного мальчугана, чтобы тот побежал навстречу экипажу и велел кучеру возвращаться в Нокуиннок.