Том 3. Антикварий

— Да, в мою пользу, — заявил Олдбок. — Посудите сами, мистер Ловел. Кстати, и такой ученый, как Пинкертон, на моей стороне.

— А на моей — такой эрудит, как неутомимый Чалмерс.

— Мое мнение разделяет Гордон.

— А мое — сэр Роберт Сибболд.

— За меня Иннз! — выкрикнул Олдбок.

— У Ритсона нет никаких сомнений! — завопил баронет.

— Послушайте, джентльмены, — сказал Ловел, — прежде чем делать смотр своим силам и ошеломлять меня авторитетами, вы бы сообщили мне спорное слово.

— Benval, — в один голос объявили спорщики.

— Что означает caput valli, — пояснил сэр Артур.

— Верх вала, — как эхо, повторил Олдбок.

Воцарилось глубокое молчание.

— Это довольно узкий фундамент, чтобы возводить на нем какую-либо гипотезу, — заметил арбитр.

— Ничуть, ничуть, — возразил Олдбок. — Люди лучше всего дерутся на тесной площадке. Чтобы нанести смертельный удар, не нужно миль: достаточно одного дюйма.

— Слово, безусловно, кельтское, — сказал баронет. — Название любого холма в горной Шотландии начинается на Ben.

— А что вы скажете насчет val, сэр Артур? Разве может быть сомнение в том, что это саксонское wall[52]?

— Это римское vallum[53], — стоял на своем сэр Артур. — У пиктов эта часть слова заимствованная.

— Ничего подобного. Если они что-нибудь и позаимствовали, так именно ваше ben. Они могли перенять его у своих соседей бриттов в долине Стрэт Клайд.

— У пиков, или пиктов, — сказал Ловел, — был, по-видимому, исключительно бедный диалект, если в единственном дошедшем до нас слове, да притом всего двухсложном, им, как это признано, пришлось сделать заимствование из другого языка. И мне кажется, джентльмены, — при полном к вам уважении, — что ваш спор немного похож на спор двух рыцарей, сражавшихся из-за щита, белого с одной стороны и черного с другой. Каждый из вас держится за половинку слова и как будто отвергает другую. Но что меня поражает больше всего, так это бедность языка, оставившего после себя такие ничтожные следы.

— Вы ошибаетесь, — сказал сэр Артур. — Язык у пиктов был богатый, и они были могучим народом. Они построили две колокольни: одну в Брехине, другую — в Эбернети. Пиктских девиц королевской крови помещали в Эдинбургский замок, откуда его название Castrum Puellarum[54].

— Детские сказки, — заметил Олдбок. — Все это придумано, чтобы польстить тщеславию женщин. Замок назывался «девичьим», quasi lucus a non lucendo[55], потому что он был неприступен, чего ни про одну женщину сказать нельзя.

— Существует достаточно достоверный перечень пиктских королей, — настаивал сэр Артур, — от Крентеминахкрайма (дата его правления точно не известна) и до Драстерстоуна, с чьей смертью окончилась династия. У половины из них имена, как у кельтов, образованы от имени отца. Приставка «Мак» id est filius[56]. Что вы скажете на это, мистер Олдбок? Мы знаем Драста Мак-Морахина, Трайнела Мак-Лахлина (насколько можно судить — первого из этого древнего клана) и Гормаха Мак-Доналда, Элпина Мак-Метегуса, Драста Мак-Теллергена (тут баронету помешал приступ кашля), кхе-кхе-кхе, Голарджа Мак-Хена… кхе-кхе… Мак-Хенена… кхе… Мак-Хененейла, Кеннета… кхе-кхе… Мак-Фередита, Эхена Мак-Фунгуса и двадцать других, несомненно кельтских, имен, которые я мог бы перечислить, если бы не этот злосчастный кашель.

— Возьмите стакан вина, сэр Артур, и запейте все эти нанизанные, как четки, имена нехристей, которыми подавился бы сам дьявол. Кстати, тот малый, которого вы назвали напоследок, только один и носит вразумительное имя. Впрочем, все они как один из племени Мак-Фунгуса: никому не известные венценосцы, порожденные угаром самомнения, безумия и лживости, высыпавшие, как грибы, в мозгу какого-нибудь сумасшедшего горного барда.

— Я удивлен, что вы так говорите, мистер Олдбок. Ведь вы знаете или должны бы знать, что перечень этих властителей выписан Генри Моулом оф Мелгам из хроник Лох Левена и Сент-Эндрю и опубликован им в краткой, но неплохой «Истории пиктов». Она была напечатана Робертом Фриберном в Эдинбурге и в тысяча семьсот пятом или шестом году от рождества Христова — я точно не помню — продавалась в его лавке у ограды парламента. У меня дома есть экземпляр; это моя самая ценная книга — после «Шотландских актов» в двенадцатую долю листа, — и она отлично выглядит на полке рядом с той. Ну что вы скажете на это, мистер Олдбок?

— Что я скажу? Да чихать я хотел на Гарри Моула и его «Историю», — ответил Олдбок, — и тем самым я удовлетворяю его просьбу оказать этому произведению прием в соответствии с его достоинствами.

— Не смейтесь над человеком, стоявшим выше вас! — неодобрительно заметил сэр Артур.

— Я не вижу, чтобы согрешил в этом, смеясь над ним и над его «Историей».

— Генри Моул оф Мелгам был джентльменом, мистер Олдбок!

— Не нахожу, чтобы он имел и это преимущество предо мной! — довольно резко возразил антикварий.

— Простите, мистер Олдбок, но он был джентльменом из знатного, древнего рода, и поэтому…