Том 3. Кино становится искусством, 1914-1920

Деятели кинематографии быстро откликнулись на политические события. 3 (16) марта 1917 года Всероссийское общество владельцев кинотеатров созвало общее собрание московских кинодеятелей под лозунгом всемерной поддержки Временного правительства. Кинопредприниматели, проявившие огромную политическую активность и немалые организаторские способности, сумели через три дня, 6 (19) марта, на общегородском митинге киноработников подчинить своему влиянию почти всю кинематографическую общественность. На митинге им удалось провести свое предложение о создании Временного комитета деятелей кинематографии, места в котором были равномерно поделены между кинофабрикантами, прокатчиками, владельцами кинотеатров, творческими работниками и рабочими. Рабочие — киномеханики, лаборанты, — естественно, вышли из этой организации, претендовавшей на руководство всей кинематографией, однако творческие работники продолжали ее поддерживать.

Только ненависть к царскому самодержавию объединяла в первые дни Февральской революции все классы общества. На стороне царя оставались лишь те, на кого непосредственно опирался монархический строй, — верхушка чиновничества, полиция, часть офицерства. Будущий эмигрант Николай Евреинов описывал восприятие революции театральной средой так:

„Не считая нескольких закоренелых монархистов, актерская братия открыто приняла Февральскую революцию 1917 года, направляемую князем Львовым, Керенским и другими политическими деятелями, популярными в театральном мире. Но призыв к насилию „товарищей”, возвратившихся из-за границы… вызывал одни только враждебные чувства в актерах, которые видели в большевиках лишь людей, чуждых утонченному и тем самым аристократическому по своей природе искусству”[195].

Это мнение белогвардейца, который четверть века провел за границей, далеко от того, что в действительности думали в феврале 1917 года русские театральные и кинематографические работники. Однако мелкобуржуазные иллюзии были очень сильны в среде творческих работников кино; это позволило кинематографической буржуазии повести их за собой.

Временное правительство, возглавляемое князем Львовым, немедленно признанное Соединенными Штатами, начало свою деятельность с преследования революционных крестьян и с заявления союзникам о том, что вместе с ними оно рассчитывает „вести войну до победного к о н ц а”. Это заверение было повторено министром Милюковым на следующий день по приезде Ленина в Петроград.

Заявление Милюкова вызвало бурные протесты, и в день 1 Мая в Петрограде 100 тыс. рабочих и солдат вышли на улицу с возгласами: „В отставку!” и „Долой войну!” Манифестации, которые наконец-то проходили в России легально, приняли такой размах, что Милюкову пришлось уйти в отставку. Ленин участвовал в манифестации. Митинг на Марсовом поле, проведенный большевиками, заснял А. Лемберг. Он заснял тогда и В. И. Ленина. Однако в сохранившемся фрагменте большевистская трибуна видна на очень дальнем плане и Ленина на ней разглядеть нельзя.

В основных вопросах внутренней и внешней политики Временное правительство продолжало ту же линию, которую вело самодержавие. Крестьянам отказали в земле, и 16 июня военный министр Керенский объявил о предпринятом большом наступлении на германском фронте; оно было начато по требованию французского и английского правительств, переданному через деятелей социалистических партий, приехавших в Россию.

Не менялась политика, не менялось и содержание большинства новых фильмов. На афишах появлялись такие названия: „Чем ночь темнее, тем ярче звезды” (реж. Г. Азагаров), „Скошенный сноп на жатве любви” (реж. М. Бонч-Томашевский), „Юность не простила страсти запоздалой” (реж. М. Доронин), „Жизнь, побежденная смертью” (реж.

В. Касьянов), „Невольники страстей и пороков” (реж. Н. Ларин), „Туман жизни” (реж. А. Уральский), „И тайну поглотили волны” (реж. Ч. Сабинский), „Сердце, брошенное волкам” (реж. А. Шифман), „Усни, беспокойное сердце” (реж. Б. Чайковский).

Несомненно, что некоторые из этих фильмов были поставлены или, по крайней мере, начаты постановкой до свержения самодержавия. Но так же несомненно, что кинопредприниматели, сохранившие весь свой состав постановщиков и сценаристов, не хотели изменять направление развития кинематографии.

Однако не следует думать, что кинопредприниматели хотели замолчать Февральскую революцию, как они впоследствии замолчали революцию Октябрьскую. Нет, так же как и вся буржуазия, они возлагали на события февраля 1917 года большие надежды, рассчитывая, что после свержения самодержавия власть перейдет непосредственно в руки эксплуататорских классов. Актуальные политические фильмы, которые выпускались ими в довольно большом количестве, выполняли определенное пропагандистское задание: убедить зрителей, что во всех бедах народных повинны исключительно царь и его семья, что свержение самодержавия объединило все классы общества, что истинными революционерами являются представители мелкобуржуазных реакционных партий — эсеры и меньшевики.