Том 3. Кино становится искусством, 1914-1920

Фаворит императора, граф Фердинанд, на своем посту: он командир подводной лодки. Но его невеста-пацифистка разжигает мятеж на борту. Граф дает приказ атаковать корабль; все кончается катастрофой. Подводная лодка взорвалась, граф Фердинанд спасается, но он серьезно ранен.

В бреду графу чудится, что он умер и попал в ад. Христос спасает графа и. воскрешает его. Осознав свой долг благодаря указанию всевышнего, граф Фердинанд делается рьяным пропагандистом-пацифистом. По приказу императора его арестовывают и приговаривают к смертной казни. Но женщины восстают против войны, осаждают дворец, и император, испуганный и раскаявшийся, согласен восстановить мир и помиловать графа Фердинанда, победителя злых сил и войны”.

Этот вариант был допустим в стране, которая не подвергалась нашествию и где были приемлемы „укоры совести”. Фильм не потерпели бы во Франции, тем более что его прислали туда в бурные дни 1917 года. Пацифистские рассуждения, звучащие чисто демагогически в Соединенных Штатах, приняли бы во Франции такой оттенок, который не вызвал бы одобрения у большинства населения.

Поэтому был выпущен новый вариант „Цивилизации”— фильм больше не служил вильсоновскому пацифизму, а только лишь французскому шовинизму. В печати отмечалось, что фильм поддерживает интересы союзников и что порукой этому служит то, что его показывали президенту Вильсону в июне 1916 года.

Политическая кампания, продвигавшая „Цивилизацию”, утверждала также, что фильм великолепно поставлен. Об этом свидетельствует следующая рекламная заметка:

„Известно, что публике нравятся пышно поставленные фильмы. В этом отношении „Цивилизация” ни с чем не сравнима, сюжет ее — борьба между варварством (воплощенным в лице вероломного императора, его царедворцев-рабов) и цивилизацией, которую защищает остальное население мира.

Этот пророческий фильм сделал больше для дела союзников в Америке и нейтральных странах, чем самая настойчивая пропаганда. Он поставлен так блистательно, так неумолимо логичен, полон волнующего и глубокого реализма, что его нельзя смотреть, не содрогаясь от ненависти и отвращения к тем, кто несет ответственность за все ужасы войны.

Томас Инс — величайший американский кинорежиссер. Его фильмы „Пегги” и „Дезертир” подтверждают мнение, создавшееся о нем во Франции. Но „Цивилизация” — его основной шедевр. Президент Вильсон, которого мы видим в фильме поздравляющим Инса с его произведением, дал картине высокую и справедливую оценку, опубликованную в печати.

„Цивилизация” в продолжение года шла в „Критерионе” — самом вместительном кинотеатре Нью-Йорка. Премьеры этого фильма повсюду проходили триумфально, он побил рекорд и по количеству представлений и по сборам. Постановка „Цивилизации” действительно стоила миллион долларов; когда видишь фильм, этому не удивляешься. Каждая надпись оформлена как картина, а каждый эпизод — это великолепное зрелище, проникнутое гуманизмом. Божественная аллегория, на которой построен сюжет, трактуется благоговейно, с чувством такта. Человек любых убеждений не останется равнодушным к нему, он не оскорбит вкус скептика, здесь не чувствуется никакой проповеди.

Великий образ назареянина возвышается над современным конфликтом. С самого начала возникает воспоминание о его мученичестве. Иисус умер во имя счастья человечества. Но девятнадцать веков спустя некий подлый и вероломный император во имя того, чтобы мир пал к его ногам, дерзко нападает на Францию, охранительницу цивилизации. И он бросает народ своей страны, оторвав его от земли, против миролюбивых соседних стран.

Те, кто видел этот фильм, столь трогательно человеколюбивый, поймут, что не он является виновником резкой перемены общественного мнения. Распространились нелепые слухи об идеях, якобы защищаемых фильмом. Однако достаточно прочесть сценарий, чтобы убедиться в злой воле, породившей такие слухи.

Ярко выраженные франкофильские настроения Томаса Инса чувствуются во всех сценах, во всех титрах, сделанных литературно тщательно[68]. Враждебный прием, оказанный фильму германофилами во всех нейтральных странах, — достаточное доказательство намерений режиссера. Никто не может отрицать впечатления высокой художественности и патриотического гуманизма… ”[69]

Искажением французского варианта не удовлетворились — его еще прикрасили во вкусе некоторых шовинистов.

„Я видела „Цивилизацию” в Риме три недели тому назад, — писала госпожа Колетт. — Напрасно я искала кадры, которые так понравились французам. Вместо них нам показали дружное шествие союзных армий и портрет маршала Жоффра”.

Вильсоновский пацифизм превратился, таким образом, в шовинистическую пропаганду. Но и в американском варианте ответственность за конфликт целиком возлагали на вероломного императора — близнеца Вильгельма II.