Том 3. Лица

Каптолина Пална. Известно для чего: трубы чистить. Весь в саже. Вот бы ни за что не поцеловала!

Превосходный. А ежели не трубочист, а я – Казимир Превосходный – так что?

Каптолина Пална. Вот-ще! Очень мне надо вас целовать! Это не полагается, чтоб дама…

Превосходный. Але ведь я же не дама? И значит, я – могу? Да?

Каптолина Пална. Какой нахал! Конечно. (Поцелуй.) Ах, как я люблю с вами обращаться!

Превосходный. Ну, я прошу вас: еще один… як пана Бога кохам – один!

Каптолина Пална. Вот-ще! За кого вы меня принимаете? (Пауза.) А у меня вот тут – родинка.

Превосходный. Где? Здесь? Да… это знаете, родинка… это даже ест целая родина.

Жудра, не выдержав, фыркает.

Каптолина Пална. Ой… кто это, кто это там?

Превосходный(вскакивает, заглядывает через перила вниз, возвращается). Глупство! Никого… или кто-нибудь в виде птицы. (Возобновляет охоту за родинкой.) Извиняюсь… здесь? Нет?

Каптолина Пална. Ой… а если там есть кто-нибудь? Я же слышала! А если там Чупятов?

Превосходный. Пфе. Цо такое Чупятов?.. Извиняюсь: здесь, да? Некультурная личность, и ежели приватнэ – мне на подобных з высокого дерева плевать.

Каптолина Пална. Ш-ш-ш! Что вы, что вы?

Превосходный. Я же вам говорю, что – никого, и никто не может нас слушать.

Жудра(тихо, но очень раздельно). А вдруг?

Каптолина Пална. Ой! Ой!

Превосходный. Цо, цо такого? (Сбегает с балкона, ищет. Вернувшись.) Никого. То был какой-нибудь звук природы.

Каптолина Пална. Вот-ще – природы! Я же слышала: он сказал – «а вдруг». У меня даже пульс начался.

Превосходный. Извиняюсь, где? Тут?

Каптолина Пална. Нет-нет-нет! Пустите. Идемте отсюда, я боюсь.

Превосходный. А-а, дебли их везьмо! Хорошо, хорошо… Идем.

Уходят. В столовой во время этой сцены Дарья накрывает на стол. В зале – соло на рояле Унтера Иваныча. Люба входит в столовую. Жудра увидел – вскакивает с дерева через окно. Женщины вскрикивают.

Люба. Ой, Витька! Ой, Витька… ты?

Дарья. Черт окаянный! Ты меня до родимчика доведешь!

Люба. А мне Илья говорил… где же Африканский гость?

Жудра. Через пять минут тут будет. Ты смотри, в него не влюбись…

Люба. То есть это в кого – в него? (Хохочет.)

Из залы выскакивает Сосулин, от волнения, как всегда – снял и шелковым платочком протирает очки. Жудра присел сзади Дарьи, она прикрывает его платьем.

Сосулин. Любовь Малафеевна… Люба! Вы на балкон? Да?

Люба. Нет. Там у нас лягушки прыгают… противные. Да если вы еще…

Сосулин(бросив очки на стол, подходит к Любе, взял ее руку обеими своими). Люба, если вы… если вы не пойдете, я… я не знаю, что сделаю!

Люба. Я знаю; прочтете свои стихи…

Сосулин. Люба – я не шучу.

Жудра проскочил под столом и уже из-за спины Сосулина кивает Любе, чтобы она согласилась.

Люба. Да? Не шутите? Ну, хорошо, идите – я сейчас к вам выйду.

Жудра(из-под стола, хватает очки Сосулина).

Сосулин. Где… где мои очки? Где? Я же сейчас, сейчас их здесь бросил.

Люба. Да идите же скорей! Пока там играют… А то сейчас все выйдут.

Сосулин. А, черт, ну, все равно…

Выходит на балкон. Жудра выталкивает туда Дарью. Сам выскакивает через окно, взбирается опять на дерево и исчезает. Люба остается в столовой, у балконной двери.

Сосулин(вышедшей на балкон Дарье – шепотом). Наконец-то! Это – вы?

Дарья(тихо). Ну, я.

Сосулин. Я вас не вижу, но все равно: ваш голос все время звучит во мне… Да, да, во мне. У меня есть четыре строчки – вот:

Твой голос – голос восстаний,
Кровь бунтует во мне, кипит.
Революции день настанет –
Ты будешь моей Лилит…

Лилит-Лилит-Лилит! (На коленях.)

Дарья. Ой, да встань! Что это ты – что это ты… спятил?

Сосулин. Повтори, повтори еще! Боже мой… ты сказала мне «ты» – да?

Дарья. Ну, да: сказала.