Том 3. Лорд Аффенхем и другие

— Долгая история, но, думаю, ее можно рассказать коротко. Солдатом во время войны я довольно долго был в Лондоне, полюбил его, потом вернулся в Америку, работал, скопил немного денег и отправился сюда, в этакое сентиментальное путешествие. Деньги кончились раньше, чем я ожидал, пришлось искать место, а выбор мест в чужой стране, когда у тебя нет права на работу, довольно ограничен.

— Представляю.

— Когда я встретил старого отцовского друга и тот предложил мне убежище в своем воровском притоне, я ухватился обеими руками.

— Как же вы его встретили?

— Я носил свои картины по всем галереям. Его была сорок седьмой. Он меня взял, и с тех пор я работаю.

— Но предпочли бы писать.

— Будь у меня деньги, я бы ничего другого не делал. А что бы вы делали, будь у вас деньги?

Джейн задумалась.

— Ну, сначала я вернула бы дядю Джорджа в Шипли. Ему так обидно жить в другом месте. А потом… наверное, каждый день пила бы кофий у Баррибо.

— Я тоже. Здесь здорово.

— Да.

— Прекрасно готовят.

— Замечательно. А каких интересных людей встретишь. Ой!

— Что такое?

— К вам крадется официант с подносиком. Боюсь, несет дурные вести.

— Или поцелуй смерти, как я это называю.

— Вы уверены, что сможете заплатить?

— Сегодня — да. Обычно — нет. О-1а-1а! Тень миновала.

— А с моей души свалился камень. Не знаю, как вас благодарить. Мой спаситель! Как по-вашему, что было бы со мной, если б вы не прискакали на белом коне? Что бы со мной сделали?

— Трудно сказать. Не знаю, как решают такие вопросы у Баррибо. Со мной это произошло в куда более жалкой кафешке, много лет назад. Я от души подзаправился хот-догами и мороженым, а потом с детской непосредственностью сообщил официанту, что не могу выполнить своих финансовых обязательств. Тогда вышел дядька в рубахе, напоминающий Роки Марчано, схватил меня за шкирку и пнул четырнадцать раз. Потом меня отправили мыть посуду.

— Как ужасно!

— Зато поучительно. Закаленный в горниле, я вышел из кухни печальней и мудрей.

— Где это было?

— Во «Вкусных обедах у Арчи», недалеко от Мидоухемптона.

— Что?! Вы сказали, Мидоухемптон?

— Да. Это на Лонг-Айленде.

— Потрясающе!

— Почему?

— Я там жила.

Билл очень удивился.

— Вы правда его знаете? Я думал, никто за пределами Америки о нем не слышал. Когда вы там были?

— Давным-давно. Меня отправили в Америку, когда началась война.

— Понятно.

— Я помню его во всех подробностях. Газетный киоск, ресторан «Испанский дворик», аптеку, библиотеку, киношку, клуб «Рыба-меч»… Мне нравился Мидоухемптон. Странно, что он преследует меня и в Англии.

— По-вашему, это преследование?

— Я не про вас. Человек, который приехал оттуда, занял Шипли.

— Роско Бэньян.

— Правильно. Вы его знаете? Жаль, я хотела наговорить о нем гадостей. Но если он — ваш друг…

— Не то чтобы друг. Мы ходим в один клуб, иногда перебрасываемся парой слов, но мы принадлежим к разным слоям. Он — богач, я — никто. Впрочем, он неплохой малый. Мне нравится.

— Вам, наверное, все нравятся.

Билл задумался. Мысль была новая, но верная.

— Кажется, да.

— Еще один Джордж.

— Кто?

— Наш бульдог.

— Ко всем ластится?

— Еще как! Если к нам заберется вор, Джордж сразу покажет ему, чтоб не стеснялся. Образцовый хозяин дома. Нет, не может быть, чтоб вам нравился Роско Бэньян!

— Терпеть могу. Хотя в детстве не мог.

— Немудрено. Мерзкий мальчишка!

— Вы тоже заметили? Весь в отца. Я его чуть не побил.

— Здорово! А за что? Он украл ваш долгоиграющий леденец?

— Мы разошлись во взглядах. Тем летом в Мидоухемптоне отдыхала одна занюханная крыска, и он решил, что самое оно — подержать ее под водой, пока глаза не вылезут. Я придерживался иного мнения и сурово сказал, что если он…

Ресторан «У Баррибо» выстроен прочно, однако Джейн показалось, что стены плывут. Подошедший метрдотель явственно танцевал шимми.

— Не может быть! — вскричала она. — Не верю! Неужели это вы?!

Билл ничего не понимал. Джейн подалась вперед, глаза ее сияли.

— Только не говорите мне, что вы — Билл Холлистер!

— Я — Билл Холлистер, но…

— А я — крыска, — сказала Джейн.

11

Билл заморгал.

— Крыска?

— Занюханная.

— Вы?

— Да.

— То есть вы — та девочка?

— Та самая. Которая целую вечность пускала пузыри… пока Роско Бэньян держал ее под водой.

Билл уставился через стол. С минуту он пристально смотрел на Джейн, потом покачал головой.

— Нет, — сказал он, — не сходится. Крыска, о которой вы говорите… как ее звали?

— Джейн.

— Верно. От ее физиономии останавливались часы.

— Я останавливала их десятками, хотя и не знала своей силы.

— У нее был полный рот каких-то железяк.

— Я носила такие пластинки.

— У нее были толстенные очки.

— До двенадцати я ходила в очках, чтобы исправить легкое косоглазие.

— А почему я не помню вашего дивного голоса?

— Потому что он не был дивным. Скорее визгливым. Билл не унялся.

— Это, — сказал он, — очень странно.

— Еще бы!

— Вы не против, если я закажу рюмочку бренди?

— На здоровье.

— А вам?

— Нет, спасибо.

Билл поймал взгляд метрдотеля и сделал заказ.

— Я поражен, — сказал он. — Мне по-прежнему кажется, что вы шутите.

— Нет, все — чистая правда. Клянусь.

— Вы и впрямь…

— Впрямь.

Билл глубоко вдохнул.