Том 3. Непобедимый. Рассказы

Роган утирал лицо, счищая песок, прилипший к потной коже. Они вдвоем с Баллмином стояли на окаймленной невысокими перилами плоской верхушке летающего разведчика, который висел на высоте пятнадцати — восемнадцати метров над «улицей», а точнее — над занесенной песком треугольной площадью среди двух сходящихся развалин. Глубоко внизу виднелись машины и маленькие, словно игрушечные, фигурки людей, которые смотрели вверх, запрокинув головы.

Робот медленно парил над строениями. Теперь они находились над поверхностью, из которой густо торчали черные металлические острия; местами ее прикрывали треугольные плиты, но они не лежали в одной плоскости — отклоняясь вверх или в сторону, они позволяли заглянуть в залитое мраком нутро. Переборки, стержни, стенки с сотовидными углублениями переплетались так густо, что туда не мог проникнуть солнечный свет, — в них бессильно вязли даже лучи прожекторов.

— Как вы думаете, Баллмин, что это может означать? — повторил Роган.

Он был зол. Лоб, который непрерывно приходилось вытирать, покраснел, кожа болела, глаза жгло. Через несколько минут нужно было передавать очередной рапорт «Непобедимому», а он даже слов не мог найти, чтобы описать то, что увидел.

— Я не ясновидец, — ответил Баллмин. — Я даже не археолог. Думаю, впрочем, что и археолог ничего бы вам не сказал. Кажется мне… — Он замолчал.

— Ну, говорите же?

— По-моему, это не похоже на жилые строения. На развалины жилищ каких угодно созданий, понимаете? Если это вообще с чем-либо можно сравнить, так разве что с машиной…

— С машиной, да? Но с какой? С хранилищем информации? С каким-то вариантом электронного мозга?

— Вы, должно быть, и сами в это не верите… — флегматично проговорил планетолог.

Робот сдвинулся в сторону, по-прежнему почти касаясь прутьев, беспорядочно торчащих среди погнутых плит.

— Нет. Не было тут никаких электрических цепей. Где вы видите ограждения, изоляцию, экранировку?

— Может, они были из горючего материала. Их мог уничтожить огонь. В конце концов, это же развалины, — ответил Роган без особой уверенности.

— Может быть, — неожиданно согласился Баллмин.

— Так что же мне сказать астрогатору?

— Лучше всего покажите ему эту абракадабру прямо по телевидению.

— Это был не город… — вдруг сказал Роган, словно подытожив в уме все, что увидел.

— Вероятно, нет, — поддакнул планетолог. — Во всяком случае, не такой город, какой мы можем вообразить. Не обитали тут ни человекоподобные существа, ни хоть сколько-нибудь на них похожие. А обитатели океана весьма сходны с земными. Значит, было бы вполне логично найти и на суше формы жизни, сходные с нашими.

— Да. Я все время об этом думаю. Никто из биологов не хочет об этом говорить. Что думаете вы?

— Биологи не хотят об этом говорить потому, что история эта смахивает на сказку: дело выглядит так, будто что-то не пустило жизнь на сушу… Будто бы помешало ей выйти из воды…

— Такая причина могла когда-то сработать один раз, например, в виде очень близкой вспышки Сверхновой. Вы же знаете, что несколько миллионов лет назад дзета Лиры была Новой. Может быть, жесткое излучение истребило жизнь на суше, а организмы в глубинах океана уцелели…

— Если б было такое излучение, о котором вы говорите, то и сейчас удалось бы обнаружить его следы. Между тем поверхностная радиоактивность почвы исключительно низка для этих областей Галактики. А кроме того, за эти миллионы лет эволюция снова продвинулась бы вперед; конечно, не было бы никаких позвоночных, только примитивные прибрежные существа. А вы заметили, что берег абсолютно безжизнен?

— Заметил. А это действительно имеет такое значение?

— Решающее. Жизнь возникает прежде всего на прибрежном мелководье и лишь потом спускается в глубины океана. Тут не могло быть иначе. Что-то ее спихнуло вглубь. И думаю, до сих пор закрывает доступ на сушу.

— Почему?

— Потому что здешние рыбы боятся зондов. На планетах, которые я знаю, никакие живые существа не боялись аппаратов. Никогда они не боятся того, чего не видели.

— Вы хотите сказать, что они уже видели зонды?

— Не знаю я, что они видели. Но зачем им понадобился орган, воспринимающий магнетизм?

— Что за проклятая история! — пробурчал Роган.

Он смотрел на изодранные металлические фестоны, перегнувшись через перила. Черные кривые концы прутьев вибрировали в струе воздуха, рвущейся из-под робота. Баллмин длинными щипцами обламывал один за другим прутья, выступавшие из жерла туннеля.

— Я вам вот что скажу, — произнес он. — Тут даже и не было особенно высокой температуры. Никогда не было, а то металл покрылся бы окалиной. Значит, и ваша гипотеза насчет пожара отпадает.

— Тут никакая гипотеза не устоит, — буркнул Роган. — Да и вообще я не вижу, как можно связать эту идиотскую чащобу с гибелью «Кондора». Ведь это все абсолютно мертво.

— Это не значит, что оно всегда было таким.

— Тысячу лет назад, согласен. Но не восемь… Нечего нам тут больше искать. Вернемся вниз.

Они больше не разговаривали, пока машина не снизилась у зеленых сигнальных огней. Роган велел техникам включить телевизионные камеры и передать «Непобедимому» сведения о ситуации.