Том 3. Non-fiction

В: Последний каверзный вопрос. Что бы вы хотели услышать у себя на похоронах, какую песню?

ИК: Я бы честно говоря, хотел бы как-нибудь обойтись совсем без похорон. Я недавно прочитал у Берроуза, что большинство людей избегает мысли о своей смерти, да?

В: Естественно…

ИК: Как раз неестественно. Потому что зачем избегать мысли о том, что неотвратимо? И поэтому для них она почти всегда оказывается неожиданностью. Берроуз пишет, что для того, чтобы победить смерть в этом отношении, надо самому себе придумать ее. Я понял, что должен в 78 лет, катаясь на яхте, исчезнуть во время шторма. То есть тело не будет найдено.

В:

Ладно, давайте вернемся к группе «Наутилус Помпилиус». Все-таки по прошествии лет можно что-нибудь досказать по этому поводу. Почему все-таки расстались с Бутусовым?

ИК: Честно скажем, что это по большей части его инициатива. Поэтому, наверное, и вопросы надо задавать ему.

Очевидно, он просто устал. То есть ему просто надоело в очередной раз с собственной жизнью, он пытался уйти от себя… По большому счету ничего у него из этого не получилось. Потому что одна группа, другая группа — какая разница? Не стал же он художником-аниматором в результате этого, или виноделом, или чем-нибудь другим. Я считаю, что он больше потерял, чем приобрел, я ему всегда в лицо говорил, что зачем стоило дрова ломать? Тексты у Славы какие были в «Наутилусе», такие в принципе и остались, он всегда пытался быть таким слегка ироничным романтиком…

В: «Гибралтар, Лабрадор…»

ИК: «Гибралтар, Лабрадор» — это не его текст, это из кавер-альбома на стихи Гуницкого, который сотрудничал с «Аквариумом» в «Треугольнике» и прочее…

В:

Когда-нибудь возможно возобновление отношений на этом уровне?

ИК: Мы как бы обсуждаем этот вопрос раза три-четыре в год, но ни разу это еще не пересекло черты, отделяющей трындеж от реальных действий. Я думаю, каждый из нас достаточно неплохо себя чувствует в той деятельности, которой он занимается сейчас. Нужно сделать над собой некое сверхусилие, чтобы снова этим заняться, да и территориально…

В: А многие бы хотели, чтобы сверхусилие свершилось… Но мы тем не менее через несколько минут поговорим о том, чем сейчас занимается Илья Кормильцев, насколько он успешен в своем деле.

Мы продолжаем наш разговор с Ильей Кормильцевым, автором большинства текстов группы «Наутилус Помпилиус», ну а ныне — главным редактором издательства «Ультра. Культура». Вот, собственно, про это издательство и хотелось бы поговорить… Насколько я понимаю, Илья, издательство, видимо, скандальное. Так ли это, на ваш взгляд?

ИК: На мой взгляд это совершенно не так…

В:

С чего все начиналось?

ИК: Оооо!.. Начиналось с того, что после окончания музыкальных приключений я очень долго думал, чем заниматься. Стихийно сложилось так, что я начал заниматься переводом. Естественно, у меня были свои специфические интересы, которые формировались еще в «Наутилусе» в какой-то степени. В результате этого я начал заниматься, познакомившись с Алексом Керви, такой специфической литературой… Сейчас вот определились с этим, начали называть на Западе это underground literature, это в плане восприятия человеком мира…

В: То есть, насколько я понимаю, литература далеко не для каждого.

ИК: Литература вообще не для каждого по определению. Следует провести разницу между литературой и текстом для чтения.

В: А откуда начинается литература?

ИК:

Я вообще убежден, что искусство никогда не бывает адресовано «всем людям» и даже большинству людей. Искусство — это определенная среда, которая излучается мутацией сознания, поэтому и интересует тоже мутантов, то есть тех, кто хотел бы изменить свою модель поведения в обществе. Детектив, сериал — это все мантры, которые нужны среднему человеку, чтобы глушить сомнения в том, что этот мир таков, каким он ему кажется. Потому что для среднего человека перестать в это верить — это деструкция, потеря вообще всего.

В: Вернемся к вашему издательству. Какие имена вы издаете и критерии выбора этих имен?

ИК: У нас есть творческое ядро (при желании можем назвать его редколлегией), в которое входят 5–6 человек. У нас есть друзья, к мнению которых мы прислушиваемся. Их гораздо больше. Но главное — это принцип резонанса. То есть мы берем книжку, текст, подносим к себе, как камертон. Если начинаешь «звенеть» вместе с ней, значит, это хорошее, значит, это мы должны делать. Если все из этого партизанского объединения «прозвенели», значит, мы это начинаем делать.

В: Но ведь литературы очень много, чтобы выбрать все и прочитать все. Все равно изначальный какой-то критерий существует.

ИК: Ориентируемся на автора, на тему, а вообще читать приходится очень много.

В: Фамилии, имена, которые вы издаете. Что искать в магазинах?