Впервые: Голос минувшего. 1922. Кн. 1, 2, без XII–XIV глав. Полностью: Совр. записки. Париж, 1922. Кн. 10, 11, 12; 1923. Кн. 13,— по тексту которых и печатается.
Глава «Разговор с Толстым. Максимализм и государственность» многократно входила в различные издания. Полностью эти очерки в нашей стране публикуются впервые. Работать над ними Короленко начал во второй половине нояб. 1917 г., закончил в сент. 1919 г. 1 дек. 1920 г. Короленко так писал об этом произведении А. Е. Кауфману: «Кроме того, харьковский Центросоюз принялся печатать мою работу „Земли! Земли!“ — составляющую как бы продолжение моей книги „В голодный год“. Может быть, и эта работа моя появится вскоре. К сожалению, она была задержана разными обстоятельствами, от автора не зависящими, и жизнь, которая несется теперь с быстротой автомобиля, далеко обогнала и оставила за собой ее публицистическую часть (работа была кончена осенью прошлого года), и теперь эта книга сохраняет только историческое значение» (Собр. соч. Т. 10. С. 585). В архиве Короленко в ЦГАЛИ хранится следующее машинописное «Предисловие автора» к очеркам, датированное 17 мая (н. с.) 1921 г.: «Настоящая моя книга „Земли, земли!“ написана три года назад, в то время, когда аграрная революция еще не была закончена. Возможен был поворот и в ту и в другую сторону, то есть и в сторону дальнейшего обострения революции, и в сторону реакции. В этом труде я имел в виду обе возможности одинаково. С одной стороны, мне предстояло напомнить об обстановке всяких признаков разумной аграрной реформы, произведенных царским правительством, и прямо о преступлениях этого правительства, в которых участвовала также „диктатура дворянства“. <…> Этим объясняются настойчивые напоминания мои о „голодном годе“ и о слепой политике дворянства. С другой стороны, я привожу примеры неразумной жестокости (жестокость всегда неразумна), которая, не ограничиваясь устранением „диктатуры дворянства“, посягнула также на землевладение крестьянское свыше известной нормы, что, по моему мнению, погубило наше земледелие и привело хлебородную страну на край непоправимого голода.
Я не считаю себя экономистом и не имею претензии указывать рациональные выходы. Я имел в виду только отметить бытовые явления сначала неразумной политики старого режима, а затем неразумные крайности революции.
Насколько мне удалось это — пусть судит читатель.
Мне приходится отметить еще историю этой книги. Один из моих друзей, Д. О. Ярошевич, к сожалению теперь умерший, предложил мне содействие к изданию через так называемый „Центросоюз“. Я согласился. Книга была написана. К сожалению, явились „цензурные соображения“, от которых русский писатель не свободен и после революции. Сначала препятствия встретили последние главы, а потом потонула и вся работа. Вот почему я вынужден печатать эту работу (как это было и встарь) „за кордоном“». (Ф. 234. Оп. 1. Бд. хр. 65.)